Вечером она мне позвонила и пожаловалась на свою стиральную машину. У неё была отечественная «Вятка»-автомат. У меня дома стояла такая же. Я знал её досконально. Мы договорились о встрече.

Чуть позже, когда я смотрел футбол, несколько удивленная жена подозвала меня к телефону.

– Саш, тут кто-то спрашивает тебя. Говорят, насчет ремонта.

– Что у вас? – деловито уточнил я, приняв телефонную трубку из рук жены.

– У меня электромясорубка, – с прискорбием сообщил мне незнакомый женский голос. – Корпус треснул. Я без неё, как без рук. Поможете?

– Посмотрим, разберемся, – пообещал я и записал адрес.

Ирина стояла рядом и смотрела на меня с нескрываемым недоумением. Мое молчание подогревало интерес жены к происходящему. Льдинки в её глазах таяли от любопытства. Я же решил не отвлекаться от матча. Я очень люблю футбол.

Разговор подруг в кафе был недолгим, но все произнесенные слова, словно рассыпавшиеся с нитки бусины, закатились в потаенные уголки женских душ. Внезапное признание Светланы явилось сильным толчком для личных переживаний Марьяны и Анны. Нахлынувшее смятение вызывало сомнения, повлекло к раздумьям. Но иногда даже очень близкие люди неожиданно отдаляются друг от друга в индивидуальной безбрежности мыслей, и общие события рассматривают сквозь тайную призму своих мироощущений.

* * *

Марьяна, как обычно, села в троллейбус, но вскоре вышла, много не доехав до своей остановки. Ей стало вдруг бесконечно сиротливо в людской толчее и нестерпимо душно. Захотелось пройтись по улице.

Марьяна не любила одинокие прогулки. Её всегда приводили в замешательство откровенные чужие взгляды, притянутые выразительными формами её фигуры. Но в тот день ей жгуче хотелось событийной новизны. Любой. Она вдруг ощутила, что заинтересованные беглые взоры мужчин бодрят её.

Обычно она вела за руку сына Димочку или сама держала под руку мужа Витю, и шла, чуть потупив глаза. Люди обтекали их со всех сторон, а Марьяна привычно оставалась в оболочке своей семьи. А если позволить себе смотреть чуть смелее в ответ посторонним мужчинам, то прогулка превращается в занимательную игру. Привычные рамки раздвигаются. Вот она, а вокруг плещется людское море. И все может статься, если не отвергать возможности. Все зависит от собственного настроя.

Марьяна сама в себе прекрасно разбиралась. Ей не хватало решительности в поступках. Тихий голосок, идущий от глубин подсознания, часто нашептывал ей что-то, но она не позволяла своим тайным фантазиям влиять на явную, установившуюся жизнь. Любые перемены всегда пугали её.

Светлана чуть приподняла занавес, и Марьяна смогла окончательно убедиться, как разнятся их жизни. Она иногда втайне завидовала дерзкой и отчаянной Светлане, а теперь ей и вовсе пришлось остро и коротко переболеть этим чувством. Быстротечная болезнь дала серьёзное осложнение. В дебрях Марьяниной психики прослушивалось шевеление. Зрели неведомые семена. Марьяна и сама не знала, каков будет урожай, но уже ощущала внутренний надлом. Всходы рвались наружу.

Чем отличается один её день от другого? Сегодня – наваристый борщ и котлеты, а завтра – тонкая домашняя лапша на курином бульоне и блинчики с мясом. Порезаны тонны салатов, испечены горы пирожков, а внутри столько скопилось невысказанного, нерастраченного.

Что радовало её в последние годы? Если у Димочки прошел насморк или нет болей в животике, то она счастлива. Если Димочка очень натурально нарисовал пожарную машину, а она отнесла этот шедевр показать подругам, то их восторги возвышают её. Ещё Марьяну очень воодушевляли собственные гастрономические подвиги: продукты, добытые в очередях или приобретенные по случаю. Венгерские замороженные куры и утки в ярких пакетах. Болгарский консервированный горошек. Родная сырокопченая колбаса и молочные сосиски. И, даже страшно подумать, – розовая датская ветчина в баночке в виде красочного утюжка и испанские черные маслины. Марьяне случалось отхватить и такой дефицит.

Зачем-то усердно училась в Авиационном институте и даже получила красный диплом. Преподаватели хвалили, все близкие поздравляли, чего-то наперебой желали и дарили цветы. И к чему это её привело? Восемь женщин каждое буднее утро слетаются в одну и ту же комнату с зелеными стенами. Первые полчаса щебетанье и толкотня у зеркала, а потом восемь головок склоняются к чертежам и расчетам. Восемь волшебниц портят свои прекрасные глаза, вычерчивая сложные контуры карандашом и тушью на бумаге. Когда нанесен последний штрих и поставлена подпись, их чертежи и эскизы начинают свою самостоятельную жизнь независимо от авторов.

Умницами руководят солидные мужчины. Они бывают властными, вздорными, нетерпимыми. У них всегда что-то горит. Сроки, планы, заказы, премия. А теперь и заказов все меньше, премии нет вовсе, а зато нервозности все больше.

И так всегда по будням – техпроцессы, расчеты, чертежи, согласования. А по выходным и праздникам – обеды дома, обеды у свекрови. Самые яркие впечатления – откровения близких подруг и мамины пересказы прочитанного ею вместе с Сержиком. Даже любовь к Виктору поблекла, стушевалась, скукожилась. Она вроде бы есть, но компактно свернулась. Да и как может быть иначе в тех жилищных условиях, в которых они вынужденно существуют?

Мысли роились и больно жалили изнутри. Голова походила на гудящий улей. Нужно было действовать, чтоб избавиться от этого.

Когда Марьяна входила в дом, она уже была немножечко другая.

На кухне хозяйничала Жанна Ивановна. Рядом сидел Сергей Николаевич с книгой и карандашом. Марьяна невольно залюбовалась, как мать вполне ловко и энергично управляется вместо неё на кулинарном поприще.

– Доченька! – воскликнула Жанна Ивановна. – А мы то разволновались! Тебя нет и нет! Димочку из садика забрал Сержик. Представляешь?

Такой лапочка!

– Кто, Дима? – уточнила Марьяна.

– Сержик! – восторженно поправила её Жанна Ивановна.

– А-а… Спасибо, – слабо отозвалась Марьяна. – А где Витя?

– Я послала их с Димочкой в магазин за свежим хлебом, – сообщила Жанна Ивановна. – Сейчас уже должны явиться. А вас что, задержали? Устала деточка?

– Да, немного.

Опять хлопнула входная дверь.

– Мама! – закричал с порога вошедший сын. – Мы с папой купили хлеб, булки и даже торт! Я сам платил деньги! Я помогал нести продукты!

Марьяна снисходительно улыбнулась:

– Оказывается, вы у меня все умеете.

– Да, мы с папой будем тебе вместе помогать! – пообещал сын.

– Предлагаю выдвинуть стол, чтоб всем разместиться по такому случаю, – сказал Сергей Николаевич. – Витя, помоги.

– А у меня есть бутылочка сухого вина, – торжественно заявила Жанна Ивановна. – Болгарская «Монастырская изба».

Ужин получился неожиданно праздничным, шумным и долгим. Такого давно не случалось. Все оживленно общались, толкались локтями, передавали тарелки, роняли вилки.