Я захожу в гостиную.

— Где ты был? — сухо спрашивает Кузьмич, обращаясь ко мне, и потирает ладонью свой затылок.

Я торопливо докладываю самое главное.

— Давай включайся, — говорит Кузьмич.

Через несколько минут вся картина происшествия мне уже известна.

А было так. Этот тип появился здесь, как всегда, около трех. Действовал он по обычной схеме: болтовня с дежурной по этажу, коробочка конфет, минутная отлучка, и ключ уже у него. От этого самого «люкса». Улучив момент, когда в коридоре никого не оказалось, он стал открывать дверь. Но замок почему-то не поддавался. И тут откуда ни возьмись появляется горничная. Видит, человек не может открыть дверь «своего» номера, подошла и сразу открыла. Подумала, новый жилец, еще не привык. Он как ни в чем не бывало поблагодарил и вошел. А через несколько минут горничная почему-то забеспокоилась. И решила этого жильца спросить, не ошибся ли он номером. Стучит. Тот ее впускает и… со всего размаха бьет чем-то тяжелым по голове. Она падает, теряет сознание. Он затаскивает ее под кровать, вытирает на полу кровь и исчезает.

Через час появляется настоящий жилец. Он страшно торопится, у него билет на самолет. Он так торопится, что даже, видимо, не замечает, пропало у него что-нибудь из вещей или нет. И дежурная по этажу наспех принимает у него номер. Оба ничего не подозревают. Жилец уезжает. И только через два часа, когда другая горничная начинает там прибирать, она обнаруживает под кроватью тело той женщины. Поднимается крик. Сбегаются люди. Вызывают милицию, «скорую помощь». Женщина оказалась жива. Она только потеряла много крови, у нее сотрясение мозга, и врачи боятся ее сразу перевозить. Но она уже пришла в сознание и успела даже кое-что рассказать. Если бы она ничего не рассказала, пришлось бы заняться и тем жильцом, разыскать его и допросить.

— Его все равно надо будет отыскать, — говорит Кузьмич. — Преступник наверняка что-то у него украл.

— Сам напишет, если украли, — усмехается Игорь.

— Из какого он города? — спрашивает Кузьмич.

— Из Пензы. Николов Иван Харитонович. Архитектор.

Кузьмич кивает Игорю.

— Дашь поручение в Пензу. Пусть допросят.

Он что-то обдумывает. Потом приглашает горничную, которая убирала номер.

— Жилец ваш, говорят, торопился?

— Билет у него был. На самолет опаздывал…

— Может, он чего оставил второпях-то?

— Вроде ничего такого… Вот бутылки…

Потом Кузьмич поворачивается ко мне и кивком отзывает в сторону.

— Пойди, — говорит, — к администратору, попробуй забронировать на завтра номер «люкс».

Я удивленно смотрю на него и постепенно начинаю соображать.

— Слушаюсь, Федор Кузьмич, — говорю с самым серьезным видом.

Я выхожу из номера, торопливо иду по длинному коридору и только на лестнице, устланной толстой красной дорожкой, спускаюсь медленно и солидно. Затем, все так же не спеша, пересекаю просторный вестибюль, где народу уже совсем немного, и подхожу к окошечку администратора. Здесь толпится человек десять приезжих, добиваясь места в гостинице. Вид у всех усталый и озабоченный. За окошечком миловидная и совершенно неприступная девушка. Я слышу, как она отвечает мужчине, стоящему передо мной:

— Мест нет, гражданин. И не будет. Обратитесь в другую гостиницу. Вот там список висит.

— Но меня направили сюда, — не сдается тот.

— Ничего не знаю. На вас заявки нет.

— Не может быть, чтобы…

— Может. Я ведь уже смотрела. Могу еще раз посмотреть.

Тон у нее терпеливо-спокойный. Человек растерянно отходит, и к окошечку нагибаюсь я.

— Добрый вечер, девушка.

— Добрый вечер, — выжидающе отвечает она, никак не реагируя на мою улыбку.

— Мне надо заказать номер «люкс» назавтра для товарища, — как ни в чем не бывало говорю я.

Девушка смотрит на меня словно на сумасшедшего.

— У вас есть заявка от вашей организации? — на всякий случай спрашивает она, видимо проверяя свое первое впечатление.

— Заявки нет, но… можем подать. А если как-нибудь иначе?

Она хмурится и отвечает довольно резко:

— Иначе нельзя.

— А другой номер?

— И другой тоже.

— Но мне-то нужен «люкс», — вздыхаю я. — Значит, только по заявке?

— Да. И с резолюцией нашего начальства.

— Ого! Так строго? Ну хотя бы… разрешите зайти к вам. — И я пальцем указываю свой путь через дверцу в перегородке.

— Сюда заходить нельзя, гражданин, — сухо отрезает девушка.

— Ничего, мне можно, — весело и загадочно отвечаю я и отхожу от окошечка.

Впрочем, она уже догадывается, что я не сумасшедший, еще раньше, чем я показываю ей свое удостоверение.

— Вы понимаете, — говорит она немного смущенно, — свободных «люксов» действительно нет, кроме… ну того.

Она раскрывает большую книгу с разграфленными страницами, достает сколотую пачку заявок на различных солидных бланках с подписями, печатями и косыми резолюциями в верхнем углу, еще какие-то бумаги и скромную тетрадочку. Мы все это вместе просматриваем. Вообще она очень славная девушка, как только начинает говорить не так официально и исчезает равнодушно-непреклонное выражение с ее хорошенького личика.

Все оказывается именно так, как она и говорила. Все «люксы» заняты, и в них живут только люди, на которых имеются заявки со всеми необходимыми печатями и резолюциями. Кроме… кроме гражданина Николова, на него никакой заявки не оказалось.

— Значит, было «окно», — говорит Надя.

Мы уже познакомились. Общая работа, как известно, сближает.

— Правда, он поселился не в мое дежурство, — добавляет она с заметным облегчением. — Надо спросить Веру Михайловну. Она заступает завтра утром.

Да, видимо, придется спросить. Тут, кажется, не обошлось без «барашка в бумажке».

На следующий день после происшествия в гостинице нас ждала новость. Дело в том, что еще до этой второй серии краж мы составили фоторобот этого опасного вора. Наша практика и экспериментальная психология подтверждают большую эффективность такого метода. К нему-то мы прибегли и на этот раз. Ведь у нас, как вы помните, было несколько человек, видевших того типа в трех первых гостиницах.

Надо вам сказать, что в конце этой кропотливой работы на фотографии появилось совсем незаурядное лицо, умное, выразительное и даже, я бы сказал, с обаянием. Просто досадно было думать, что такой человек оказался вором, наглым, вульгарным вором, и больше никем, что он мог поднять руку на другого человека, мог решиться на убийство. Ведь это чистая случайность, что женщина осталась жива. Внутренне, психологически он шел на убийство, и он был убийцей.