В этом-то вся соль: операция «Кондор» приурочена как раз к наступлению засушливых лет. Дон Педро видел признаки наступления засухи уже два года. Угадывал по деревьям, траве, птицам. Пять лет плохих сборов, прежде чем снова пойдут дожди.

— Если б янки не сожгли поля, — говорит он Гуэро, — я бы приказал это сделать. Чтоб дать отдохнуть почве.

Так что операция «Кондор» — пустой фарс, игра, шутка.

Но из Синалоа ему все-таки приходится убираться.

Авилесу не протянуть бы до своих семидесяти трех лет, не проявляй он осторожности, и вот сейчас Гуэро ведет «мерседес», а пятеро самых надежных sicarios — охранников — едут в машине позади.

Семьи их живут в поселке Дона Педро в Кульякане, и их всех убьют, если с ним что-то случится.

А Гуэро — его подручный, первый помощник. Сирота, которого он когда-то подобрал на улице в исполнение manda, данного Санто Хесусу Малверде, покровителю-святому всех синалоанских gomeros. Дон Педро помогал Гуэро в бизнесе, научил его всему. Теперь Гуэро — его правая рука, умнющий, собака, в момент тебе сложит в уме огромные цифры. Но вот надо же, гонит «мерседес» по дрянной дороге безо всякой оглядки.

— Сбавь скорость, — приказывает Авилес.

Гуэро — это прозвище, Блондин, потому что у него светлые волосы. Он хихикает: у старика миллионов не счесть, а он квохчет, как старая курица, из-за счета за ремонт. Старик вообще может выбросить «мерседес» и забыть, но нет, ноет и ноет из-за десятка pesos, которые придется потратить на мойку и чистку машины.

Ворчание Авилеса ничуть не колышет Гуэро: он давно привык.

Однако скорость все-таки чуть сбрасывает.

— Надо будет дать manda Малверде, когда приедем в Кульякан, — замечает Дон Педро.

— Патрон, мы не можем задерживаться в Кульякане, — откликается Гуэро. — Туда вот-вот нагрянут американцы.

— К черту американцев.

— Баррера советовал поехать в Гвадалахару.

— Мне не нравится Гвадалахара.

— Да ведь совсем ненадолго.

Они подъехали к развилке, и Гуэро стал поворачивать налево.

— Направо, — останавливает Дон Педро.

— Нет, налево, патрон.

Дон Педро хохочет:

— Я занимался здесь контрабандой опиума, еще когда отец твоего отца цеплялся за подол твоей прабабки. Поворачивай направо.

Пожав плечами, Гуэро берет направо.

Дорога сужается, и пыль становится густой и мягкой.

— Езжай медленно, — велит Дон Педро. — Медленно, но не останавливайся.

Они подъезжают к наезженной колее, уходящей вправо, в густой кустарник, и Гуэро снимает ногу с педали газа.

— Que cono te pasa? (Какого черта?) — недоуменно спрашивает Дон Педро.

Из кустов высовываются дула винтовок.

Восемь, девять, десять...

И еще десять позади.

Тут Дон Педро видит Барреру в привычном черном костюме и понимает: все в порядке. Арест — это так, шоу для америкашек. Если его даже посадят в тюрьму, то через день выпустят.

Дон Педро медленно встает и поднимает руки.

И приказывает своим людям сделать то же самое.

Гуэро Мендес медленно ложится на пол машины.

Арт в кустах встает.

Он смотрит на Дона Педро, стоящего в машине с поднятыми руками, дрожащего на холоде.

Старик на вид такой хилый, думает Арт, кажется, дунь ветер посильнее, и он переломится. Седая щетина на небритом лице, глаза запали от переутомления. Слабый старикан, доковылявший до конца своей дороги.

Как-то даже жестоко арестовывать такого, но...

Тио кивает.

Его люди открывают огонь.

— Что вы делаете? — вопит Арт. — Он же хочет...

Голос его теряется в грохоте выстрелов.

Гуэро скрючивается на полу машины, зажимая ладонями уши. Кровь старика теплым дождиком орошает ему руки, щеку, спину. Даже сквозь оглушительный грохот пальбы он слышит вопли Дона Педро.

Словно визжит старуха, прогоняя пса от курятника.

Крики из раннего детства.

Наконец все стихает.

Гуэро выжидает еще долгих десять минут, прежде чем решает приподняться.

Встает, видит, как из-за густого кустарника появляются вооруженные люди. Позади него в машине сопровождения — пятеро мертвых sicarios Дона Педро, кровь выливается через пулевые отверстия, словно вода из сточной трубы.

Рядом с ним — Дон Педро.

Рот патрона открыт, один глаз таращится в небо.

Другой глаз исчез.

Его тело похоже на игру, где вы пытаетесь загнать маленькие шарики в дырки, но только дырок в трупе гораздо больше. Старик усыпан осколками ветрового стекла, точно жених на дорогом свадебном торте сахарной пудрой.

На ум Гуэро приходит нелепая мысль: вот бы рассердился Дон Педро, что «мерседес» так попортили.

Машина загублена вконец.

Арт рвет дверцу машины, и на землю вываливается тело Дона Педро.

Тут Арт с изумлением замечает, что грудь старика чуть вздымается — он еще дышит. Если мы сумеем переправить его сейчас по воздуху, то есть шанс, что...

Подходит Тио, смотрит на тело, на Арта и говорит:

— Прекрати...

Он выдергивает из кобуры пистолет сорок пятого калибра, приставляет к затылку старого патрона и спускает курок.

Голова Дона Педро подскакивает и с глухим стуком ударяется о землю.

Тио смотрит на Арта.

— Он потянулся за своим пистолетом.

Арт молчит.

— Он потянулся за своим пистолетом, — повторяет Тио. — Все они пытались достать оружие.

Арт оглядывается на трупы, разложенные на обочине. Агенты ДФС подбирают оружие мертвецов и расстреливают патроны в воздух. Красные вспышки вырываются из дул пистолетов.

Это был не арест, думает Арт, это была казнь.

Из машины выползает тощий светловолосый водитель, падает на колени в лужу крови и поднимает руки. Его трясет, Арт не может разобрать: то ли от страха, то ли от холода. А может, и от того, и от другого. Ты бы тоже трясся, говорит он себе, если б боялся, что тебя вот-вот убьют.

Но хватит уже, черт дери, хватит!

Арт становится между Тио и пареньком на коленях.

— Тио...

— Levantate, Güero! (Вставай, Гуэро!) — велит Тио.

Парень несмело поднимается на ноги.

— Dios le bendiga, patron. (Благослови вас Бог, патрон.)