Фэйрфакс-Блейкборо заметил, что большинство «Бирмингемских парней» щеголяло «сломанными носами и изломанными ушами, а принадлежность к преступному миру была написана у них прямо на лбу». Было и исключение. В 1890-е одним из заправил этой банды был «высокий мужчина приятной наружности, который всегда хорошо одевался, прилично говорил и везде мог сойти за истинного джентльмена».

Все завсегдатаи скачек знали этого человека в лицо. Он останавливался в лучших отелях, хорошо играл в бильярд и в карты и всегда платил по счетам при проигрыше. Он стоял в стороне, никогда не интересовался информацией о лошадях, всегда был при деньгах и никогда не делал больших ставок. Однако в итоге сложилось мнение, что он стоял за кражами денег у постояльцев отелей, которые выигрывали солидные суммы на скачках. Этого человека то ли арестовали, то ли выслали за границу, то ли он сам вышел из игры, но его имя так и осталось для всех тайной.

Впрочем, прямо перед началом Первой мировой войны на сцене появилась новая фигура, которая взяла на себя руководство «Бирмингемскими парнями» и объединила их в более тесную банду, союзниками которой стали грозные «Парни из Элефанта» с юга Лондона. Этого человека звали Билли Кимбер, но еще до его появления в Бирмингеме разразилась жестокая гангстерская война. Она затронула все тех, кого клеймили как ипподромных вредителей, и один из этих людей превратился в опасного сообщника Кимбера на ипподромах Англии. Эта гангстерская война вошла в городской рабочий фольклор как «Вендетта на Гаррисон-лейн».

Многовековая кровная вражда семейств была характерна для горячих сердец жителей Корсики – по крайней мере, так утверждают знаменитые и очень читаемые французские писатели. От «Вендетты» Оноре де Бальзака, изданной в 1830 году, до опубликованного в 1871-м «Корсиканского бандита» Ги де Мопассана – везде подчеркивалось, что на Корсике убийство из мести считалось совершенно естественной вещью, и общественное мнение Франции охотно верило этому – а вслед за ним идею подхватила и Британия.

Здесь, однако, считалось, что вендетта характерна не только для корсиканцев, но и для жителей юга Италии и окрестных островов. Появлением нового выражения английский язык во многом обязан великому Чарльзу Диккенсу и его еженедельному литературному журналу «Круглый год». В июле 1860 года он опубликовал статью о Сардинии, в которой упоминалось «устойчивое влияние смертельной “вендетты” – многовековой вражды поколений, – из-за которой гибли целые семьи, а однажды из всей деревни уцелела лишь одна девочка».

Происходящее от латинского «vindicta», что означает «месть», слово «вендетта» скоро стало применяться не только к кровной вражде средиземноморских семейств, но и к столкновениям на задворках Бирмингема. В марте 1890 года «Большой театр» на Корпорейшн-стрит поставил комическую оперу «Паола, или Вендетта». Действие происходило в XVIII веке на Корсике и вращалось вокруг жестокой многовековой вражды между двумя семействами. Как ни странно, уже 11 июня следующего года «Бирмингем Дейли Пост» сообщила о варварском нападении Джорджа Гоувера на Томаса Рейнольдса, объяснив, что потерпевший, похоже, стал жертвой «своеобразной вендетты».

Рейнольдс в прошлом давал показания против нескольких мужчин, которые обвинялись в краже сумки с 200 фунтов. Как только их осудили, их сообщники, частенько захаживавшие в паб на Бик-стрит неподалеку от Северн-стрит, заявили, что они будут искать мщения. Как следствие, на несчастного Рейнольдса напал с ножом «известный хулиган» по фамилии Киннили, а его подельники безжалостно избили жертву. Киннили арестовали и на два месяца посадили в тюрьму. В тот вечер, когда было вынесено решение суда, бедный Рейнольдс оказался на Темпл-Роу. Там к нему подошел Гоувер, «напал на него, принялся бить и пинать его, повалил его на землю, продолжил избиение и, в конце концов, убежал прочь».

«Большой театр» на Корпорейн-стрит, где в марте 1890 года состоялась премьера комической оперы «Паола, или Вендетта». Он открылся семью годами ранее и изначально должен был называться «Новым театром».

Судья пришел в ярость, узнав о том, что случилось. Он заявил: «Настало время прекратить подобное беззаконие. Это позорит наш город. Необходимо положить всему этому конец». К несчастью, он был не в силах осуществить задуманное, так как спустя десять лет, летом 1901 года, газеты по всей стране написали о «Вендетте бирмингемских трущоб». Четырнадцатого июня «Нортгемптон Меркьюри» сообщила, что коллегия присяжных при коронере признала чернорабочего Джона Джойса по прозвищу Тоби, сорока двух лет от роду, виновным в преднамеренном убийстве сапожника Джона Наджента, которому был шестьдесят один год.

Джойс уже два года был «на ножах» с семейством Наджентов. Он «много раз дрался» с сыном убитого, Майклом, «используя всяческое оружие». По сведениям газеты «Данди Курьер» от 1 августа, «было известно, что их разделяет кровная вражда», а Майкла Наджента обвиняли в нанесении телесных повреждений Джойсу посредством штыка, но он был оправдан. Газеты утверждали, что младший Наджент пребывал в сумасшедшем доме, но Джойс продолжил распрю.

В день убийства он три часа околачивался во дворе дома, где жил убитый, и это послужило основанием для того, чтобы убийство сочли преднамеренным. Увидев старшего Наджента, Джойс ударил его ножом в сердце. Защита утверждала, что этот удар был случайным, а присяжные просили проявить сострадание к подсудимому, полагая, что «разум [Джойса] был существенно поврежден воздействием солнца и жары во время его службы в чине капрала в Индии». Несмотря на это, 31 июля бирмингемский суд приговорил Джойса к повешению. Семнадцатого августа 1901 года газета «Манчестер Ивнинг Ньюс» сообщила, что министр внутренних дел решил не вмешиваться в законный ход дела. В следующий вторник Джойса казнили.

Вид на Темпл-Роу с Булл-стрит в августе 1950 года. Именно на Темпл-Роу Джордж Гоувер напал на Томаса Рейнольдса, совершив, вероятно, первую «вендетту» в Бирмингеме.

Что же до Майкла Наджента, он был крайне проблемным человеком. В протоколах суда значится, что в 1885 году, когда ему было одиннадцать, его на пять лет сослали в исправительную школу за кражу шелкового носового платка. По окончании этого срока Майкла много раз арестовывали и заключали в тюрьму за кражи и нападения. В декабре 1901 года, через несколько месяцев после убийства отца, его на три месяца отправили в тюрьму за попытку самоубийства. Наджент снова попытался лишить себя жизни в 1907 году и лег на рельсы. На этот раз наказанием было шестимесячное заключение, и такой же срок Надженту дали в 1911 году за очередную попытку самоубийства.