Одобрительно хмыкнув, Корозов проговорил:

— Хорошая работа! Вытряхни из него все, что он знает!

Когда водителя Дусева доставили до места, на улице смерклось. Втолкнули в подъезд дома. Не видя из-за повязки на глазах ступеней, спотыкаясь на них, направляемый сзади двумя охранниками, он, огрызаясь, поднялся на площадку.

В квартире повязку с глаз сняли. Включили свет. Он беглым взглядом оглядел прихожую с плечиками и зеркальным шкафчиком. Перестал сыпать угрозами. Затих и мрачно насторожился.

Проведя в пустую комнату, его посадили на стул у стены. Привалившись к спинке, он зло смотрел на охранников, отступивших к двери.

Ждали Исая. Подручному Папы быстро надоело играть в молчанку, и он опять попытался запугивать:

— Ну вы, козлики, попали! Слышь, теперь вам кранты! Снимите браслеты!

— Заткнись! — ответили ему. — Надоел уже!

— Папа с вас шкуры спустит! Живьем на шампур насадит!

— Ты сначала свою шкуру сбереги!

Хлопнула входная дверь. Исай, появившись в прихожей, прислушался, как в комнате большеголовый упражнялся в угрозах. Охранники встретили начальника охраны словами:

— Вот собачится, стервятник!

Насмешливо покривив губы, водитель Дусева глянул на Исая исподлобья:

— Слышь, ты кто такой? Ты за эти браслеты ответишь! — Он дернул руками за спиной.

— Переверни пластинку, приятель! — холодно прервал Исай. — Спрашивать буду я, а ты отвечать!

— Да пошел ты знаешь куда! — брызнул слюной здоровяк.

— Вот туда я тебя отправлю, если будешь молчать! — угрожающе подступил Исай. — Докажи, что ты Папин человек, а не зачуханный парашник?

Как ужаленный, большеголовый подскочил с сиденья стула:

— Слышь, ты сам козел позорный! Я сроду у параши не лежал и за другими парашу не выносил! Папа меня водилой возле себя держит! Узнай у него сам, слышь, если такой смелый!

— Говори, как позвонить ему? — напирал Исай. — Я спрошу! Только про кого спросить?

Вгрызаясь бешеным взглядом в Исая, водитель Папы никак не мог сообразить, в чьи руки угодил. Этих парней он видел впервые. Видел, что его запугивания, подкрепленные кличкой Дусева, никак не подействовали на них. Был удручен. Клял себя за собственное глупое поведение. Нет бы сначала, когда увидал машину, из которой стреляли в Папу, подождать, понаблюдать, сориентироваться. А он как оголтелый сразу ринулся к автомобилю, полез в салон. Лохом оказался. Залетел, и, кажется, по-крупному. Но кого винить? Кроме себя, некого. Терялся, как дальше держать себя в этих обстоятельствах. Наконец, решив отыграться молчанкой, стал опускаться на стул.

Но ловко и быстро Исай выбил стул из-под него.

Не ожидавший этого здоровяк не удержался на ногах, плюхнулся задом на пол. Хорошо приложился, боль почувствовал. Растянулся на линолеуме. Заскулил, перекатился набок, приподнял голову:

— Слышь, ты что делаешь, козел?

— Козел — это ты, парень! — резко отреагировал Исай. — Говори кликуху, иначе валандаться с тобой не будем!

— Ну Леший я! — пробурчал большеголовый. — Без понтов.

— Выкладывай все начистоту, Леший, или тебе не поможет никто! — нагнулся над ним Исай.

Медленно сев на полу, вытянув перед собой ноги, тот пробормотал, сощурившись:

— Слышь, иди ты! Сначала назови себя!

Еще с полчаса Исай бился с Лешим, но так ничего и не достиг. Тот упорно молчал. Одно стало очевидным: Леший был водителем Папы, а потому вывод напрашивался сам собой: угон машины — это затея Дусева. Но зачем тот это сделал, предстоит выяснить.

После операции Дусев чувствовал себя хорошо. Буквально сразу с операционного стола он потребовал увезти его из больницы. Убрался в свои пенаты, где Кагоскин обеспечил нормальный уход за ним. Через день после операции Папе принесли весть, что машина, из которой по нему стреляли, принадлежала Корозову. Вторая новость была о том, что пропал его водитель. Автомобиль Папы нашли брошенным в глухом переулке. Никто не сомневался, что к этому тоже причастен Корозов.

Папа терялся в догадках, почему Корозов устроил покушение на него, пока мысли его не вернулись к утраченной коллекции монет. Здесь его фантазия буйно разыгралась. Он прокручивал в сознании: авария на дороге, исчезновение Александры, странная неосведомленность Корозова, побег девушки из скорой помощи… Стоп! А если все было разыграно?

В голову ударила сумасшедшая мысль: вдруг авария не случайна? Вдруг в тот момент Александра и Миша выпотрошили из фармазонщика коллекцию монет и везли ему? А Корозов устроил аварию, чтобы перехватить коллекцию и прибрать монеты к рукам. А потом… потом все непонятно с Александрой. Но сейчас, определенно, Корозов задумал избавиться от него. Невероятно! Поверить невозможно! Но ведь совсем недавно он бы не поверил никому, что его могут одурачить с коллекцией. Ан случилось. Так что исключать теперь нельзя ничего.

Чем абсурднее были мысли Папы, тем больше в них верилось.

И Дусев решил действовать на опережение.

Раскаленное солнце нагревало металл до такого состояния, что, прикоснувшись к нему рукой, можно было обжечься. Достаточно под палящим солнцем побыть десять-пятнадцать минут — и везде, где только возможно, на теле начинал выступать пот. И хотелось пить. Страшно хотелось пить.

В такую жару Глеб предпочитал находиться в тени, в холодке.

Сегодня рабочий день у него начался рано, поэтому заглянуть в ресторан пообедать ему также удалось чуть раньше обычного. Он вылез из машины. И словно окунулся в пекло. Непроизвольно дотронулся рукой до капота автомобиля и отдернул ладонь. Недовольно буркнул что-то себе под нос и направился к дверям ресторана. Воздух перед глазами как будто плавился на солнце. Три охранника за спиной кряхтели от жары.

Часто он заглядывал в этот ресторан, любил сидеть за столом у окна. Официанты уже знали об этом и сами провожали к этому столу. Но сегодня почему-то ему расхотелось идти на привычное место. Он направился в другую сторону зала и сел за стол в углу. Возможно, возымели действия увещевания начальника охраны. Тот постоянно настаивал, чтобы Глеб не садился у окна. Особенно после того, как однажды в него стреляли через стекло.

С нового места хорошо были видны весь зал и посетители. Удивленно поглядывал официант — стройный, приятной внешности парень с завитком волос на лбу, в черных брюках, белой рубахе с черной бабочкой. Приблизившись, он уточнил:

— Накрыть на этот стол или где всегда? Что на этот раз подавать?

— Сегодня мне понравилось это место, — улыбнулся Глеб. — Давайте блюда, какие обычно.

Сунув записной блокнот с авторучкой в карман рубашки, официант побежал выполнять заказ.