– Мы ради этого и приехали, – произнес Алексей, – чтобы все услышать из первых уст.

– Ладно! Если такая симпатичная женщина просит… – И Илья Иванович покосился на Таисию. – Работал я в те годы… Нет, не могу так, давай, Лешка, наливай! Для разговора! – обратился он к сыну.

– А не рановато? – спросил Алексей. – Опять принимаешься за старое?

– Обижаешь! Я еще и не начинал, а про свои проблемы помню.

Алексей принес бутылку коньяка и разлил его в хрустальные рюмки.

– За знакомство! – произнес он тост.

– Эх! – Илья Иванович заглотил коньяк и облизал пухлые губы. – Ну так вот, в те далекие времена я работал патологоанатомом при морге одной из больниц. Вернее, я хотел стать судмедэкспертом, были у меня такие амбиции, но я хорошо закончил медицинский вуз, а вот с юридическим правом совсем не дружил, и меня, что называется, забраковали. Не взяли учиться на эксперта, а отправили работать в морг. Я тогда, помню, очень сильно расстроился и запил сильно. А еще заведующий моргом меня невзлюбил и издевался надо мной: мол, иди, салага, лотки мой, пол протри, то принеси, сё принеси. Как бомжик какой помрет, так мой. Интересных вскрытий не давал. Как в праздник дежурить, так я. А ставка минимальная, платили копейки. Да что там жаловаться, все начинающие врачи так работали, так нищенствовали.

Илья Иванович прервался и засунул в рот большой кусок ветчины и налил вторую рюмку.

Таисия же взяла бутерброд с черной икрой. Она уже и не помнила, когда в последний раз ее ела. А тут представилась такая возможность… Алексей молчал, уставившись в открытое окно.

– В тот пасмурный день, как сейчас помню, – продолжил Илья Иванович, – вернее, ночь, да… это было ночное дежурство. Привезли женщину. Сказали, что медики не успели оказать ей необходимую помощь, ее сердце остановилось еще в приемном отделении. Я еще обратил внимание, что она была очень красивая.

– Ты всех своих мертвецов запоминаешь? – спросил Алексей, оторвавшись наконец от созерцания видов за окном.

– Нет, конечно! Но то был особый случай, как показали дальнейшие события. К тому же эта молодая женщина была чертовски красива. Она просто завораживала. Белоснежная кожа, про такую еще говорят – фарфоровая, длинные густые черные волосы, изогнутые ресницы, аккуратненький нос, губы потрясающей формы. Таких красивых лиц я больше не видел… Вернее, что я говорю? Видел, конечно… и сейчас вижу. Ты же очень на нее похож. – И Илья Иванович выразительно посмотрел на Алексея.

Таисия отложила бутерброд с черной икрой в сторону, поняв, что есть его она не может – то ли отвыкла от этого вкуса, то ли не нравился ей этот деликатес. И не понимающе переводила взгляд с Ильи Ивановича на Алексея и обратно.

А Илья Иванович тем временем снова заправлялся горячительным. Руки его тряслись, разбрызгивая коньяк на гладкую поверхность стола. Алексей молчал, его и без того темные глаза помрачнели еще больше и стали напоминать две бездонные пропасти.

– А еще, думаю, этот труп произвел на меня такое впечатление потому, что он был свежий, ну, вы понимаете, о чем я? То есть женщина была фактически еще живая…

– Как это? – не поняла Тая.

– Не сбивайте меня. Сам собьюсь, – перевел дух Илья Иванович и проглотил очередную порцию коньяка. – Представьте мое состояние. Я привык ночью быть один, в тишине. Ну, с такой-то работой, сами понимаете… Сел к столу за отчеты и вдруг слышу какой-то звук. Спина похолодела, руки и ноги стали мягкими. Оборачиваюсь и вижу картину, которая настолько поразила меня и врезалась в сознание, что стоит перед глазами до сих пор. Лежит эта красивая женщина на секционном столе… Я уже планировал делать вскрытие, чтобы к утру у главного врача был отчет, тем более она умерла в приемном отделении, а любое медицинское учреждение в таких случаях хочет подстраховаться и отвести от себя подозрения. Документы – это самое главное. А тут вижу, что по простыне, которой был накрыт труп, в области живота разливается большое кровавое пятно и что-то шевелится. У меня у самого волосы на голове зашевелились. А когда раздались какие-то звуки, больше напоминающие писк мышки или котенка, я пересилил свой страх, подошел и приподнял простыню. Ужас! Между ног этой женщины оказался младенец. И тут она резко вдохнула, приподнялась, схватила меня за руку, сказала одно слово и упала замертво. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что ребенок очень слаб, не доношен и тоже умирает. Я впал в шоковое состояние, понимал, что у меня даже секунды нет на промедление, и кинулся оказывать им медицинскую помощь, то есть проводить реанимационные мероприятия. Так и метался между ее бездыханным телом и совсем малюсеньким ребенком. Я не знаю, сколько я так метался между ними, но в какой-то момент я понял, что не спасу ни одного, ни второго, потому что пока я приводил в чувство женщину, из ребенка вытекала жизнь, и наоборот. И тогда я понял, что женщина все равно не рефлексирует, и сконцентрировался на ребенке. И его я спас. Он перед вами, – вздохнул Илья Иванович, указывая на Алексея, и опрокинул очередную рюмку.

В гостиной повисла тишина. Таисия, сама не зная зачем, снова схватила бутерброд с икрой. Одна икринка оторвалась и упала на поверхность стола со звуком реактивного самолета. Во всяком случае, так показалось Таисии.

– То есть ты родился в морге? – спросила она Алексея.

– Получается, что так. Когда все закончилось, Илья Иванович вызвал подмогу, те акушеров, и меня увезли в ближайший роддом, где пару месяцев я провел в инкубаторе, ну а дальше в детский дом.

– Ничего себе. Первый раз вижу человека, родившегося в морге, – гнула свою линию Таисия.

– Слава богу, я ничего не помню, – закатил глаза Алексей. – Не самая веселая история появления на свет.

– Да, – вздохнул Илья Иванович, – а у меня с тех пор начались одни неприятности.

– Почему? – поинтересовалась Таисия, накладывая себе в тарелку ветчину, буженину и сырокопченую колбасу. – Вы же доброе дело сделали, человека спасли… – И она покосилась на Алексея.

– А… – махнул рукой Илья Иванович. – Все у нас не слава богу. Смерть в больнице всегда разбирается, а смерть в морге… Это, наверное, вообще единственный случай! Главного врача могли убрать.

– Так туда ему и дорога, – подтвердила Таисия, – разгильдяйство сплошное.

Алексей налил всем понемногу коньяка.

– Но главный врач оказался не прост, – продолжил Илья Иванович, – он был женат на дочке одной шишки из политбюро. А это означало, что его жопу хорошо прикрыли, извините за выражение. У меня вся жизнь с тех пор наперекосяк пошла, я по-другому выражаться не могу. Во всем обвинили меня – что я делал реанимацию неправильно, что я вовремя не позвал на помощь, что я вообще не должен был этим заниматься, что я убил человека, что если бы не я… – Илья Иванович задумался, словно в этих словах могла быть доля истины, но потом тряхнул головой, отбрасывая сомнения прочь. – Нет, я все сделал правильно.

– А то, что вам в морг доставили еще живого человека, это как? Нормально? – спросила Тая.