— Голова у нее болела, — зло и презрительно бросил он. — Но и я не пошел, джип для меня важнее оказался, да и работы накопилось. В конторе сидел один, все ушли часов в семь, а машину получил в восемь. Убили их буквально перед моим приходом. Когда я включил свет, этот… Ленька еще шевелился, у него были судороги. Так что у меня нет алиби. Валентина нарочно придумала больную голову, потому что назначила свидание в моем доме. Тварь! Если бы я знал об этом раньше, она бы у меня вылетела как пуля!

«Что заслужил, то и получил», — мстительно подумала Нина. А он тепло посмотрел на нее:

— Я виноват перед тобой, Нинка. Надо увидеть собственные рога, чтобы кое-что понять в этой жизни. У меня как пелена с глаз слетела.

— Извини, Глеб, но что было, то прошло.

— Да, понимаю, — опустил он глаза. — И не об этом я. Тогда, два года назад, на меня нашло наваждение. Друзья предупреждали, что Валентина не слишком разборчива в связях, я отказывался верить. Она всех сводила с ума, какая-то сила в ней была колдовская. Извини, Нино, я сейчас оправдываюсь перед тобой, потому что виноват, потому что только ты мне веришь. Ведь ты веришь мне?

— Верю, — насупилась Нина. Кому приятно выслушивать, что твоя соперница оказалась сильнее тебя? — Уже поздно что-либо менять. Ты попал в жуткую историю, думай, как из нее выбраться, а не оправдывайся передо мной.

— Хорошо, — вдруг тряхнул он головой, словно очнулся. — Первое, Нина, найди переводчика. Я должен знать, что она писала. Смотри, здесь есть числа, значит, это дневник, который вела Валентина. Второе — телефоны. Я хочу уяснить обо всех ее знакомых, даже женщинах. У меня родилась версия, что ее могла прикончить и женщина. Знаешь, почему? Этот человек… которого ты видела… он женат. Я хорошо знаю его жену Надежду. Измену она не простит. Жили они неважно, ссорились, не раз заходила речь о разводе. У Наденьки гибкий ум, она прекрасно понимает, что Леня не будет ее содержать так, как она привыкла, несмотря на детей. А грохнуть Леню ей выгодно: похоронит его, и все останется при ней. Поэтому она могла — повторяю: могла! — убить его и Валентину. Это одна из версий. Следует проверить всех, чьи номера телефонов есть в записной книжке.

— Боже мой, да тут же десятки телефонов! — проговорила Нина, пролистывая записные книжки Валентины. — Это невозможно сделать.

— Пусть я год буду сидеть в подполье, два года, но выясню, кто еще был со мной в доме! — с яростью процедил он. — Я не намерен сидеть в тюрьме до конца дней своих!

— А видеомагнитофон зачем? Кино будешь смотреть?

— Это семейный видеоархив. Валентина любила снимать, практически не расставалась с камерой. Давно собирался сбросить на дивидишники. — Видя недоумение Нины по поводу «дивидишников», дополнил: — Это диски. Места занимают мало, но к ним нужен специальный плеер. Видишь, сколько кассет пришлось тащить? DVD-диски поместились бы в кейсе. Так. Кассеты с художественными фильмами я отобрал, можешь их выбросить, а остальные посмотрю. Я не все видел, что она снимала, поэтому надеюсь на кассеты тоже. И еще: маскировка, нужны например, борода и усы. Пока все.

— Я вынуждена буду заниматься только твоими делами, — проворчала она. — Как же мой ресторанчик?

— Я компенсирую все твои убытки.

— Компенсирует он, — фыркнула Нина, идя к софе. — Хорошо. Спать хочу.

Они легли на свои места. Глеб ворочался долго, наконец пробубнил:

— Нет, квартира нужна. А на первое время диван купи.

Она не ответила, хотя не спала. Устала жутко, а не спалось…

В зале за чашкой кофе Долли рассматривала книжечку с интересом.

— Это дневник, вне всякого сомнения, — определила она. — Но я не переведу.

— Ты же говорила, что знаешь язык, — упрекнула Нина разочарованно.

— Знаю, — подтвердила Долли. — Но не в совершенстве. А это писал человек, который владеет английским до тонкостей, даже знает идиомы. Ну, это такие своеобразные выражения…

— Я знаю, что такое идиомы, — перебила Нина. — А у тебя нет знакомых, кто бы перевел эту тетрадь? Я заплачу, хорошо заплачу.

— Сейчас многие изучают языки, это правильно, — в раздумье произнесла Долли, рассматривая карикатуру: женскую фигуру с лыжами, которые таяли, как сосульки. — Но переводить должен профессионал. Среди моих знакомых нет таких знатоков. А знаешь, как начинается первая страница? Слушай. «Я люблю снег, люблю, как любят мужчину…» Это женщина писала?

— Да, женщина, — быстро ответила Нина. — Что там еще?

— Странно: она любит снег, как мужчину, странно. Ну ладно, каждый сходит с ума по-своему. Так, дальше… «Я люблю его больше, чем мужчину…» Ну и правильно, от мужиков одни неприятности, они все предатели за редким исключением. «…больше, чем мужчину, потому что снег — это моя жизнь, моя страсть, моя любовь…» Нет, Нинка, не смогу перевести. Здорово она про снег пишет. А я терпеть не могу зиму, холод, снег. Весной я оживаю.

— Девчата, здравствуйте!

К ним незаметно приблизился Жора с улыбкой на полном лице, с сияющими глазами и сверкающими тремя золотыми зубами. Долли нахмурилась, а Нина искренне обрадовалась:

— Здравствуй, Жора. Ты обедать?

— И пообедать можно, — сказал он, глядя на Дольку с игривым лукавством. — Долли, составишь мне компанию? А то не люблю в одиночестве поглощать пищу.

Долли хотела отказаться, но Нина толкнула ее под столом ногой, мол, не вздумай отпугивать клиента, который не жалеет денег. Та с неохотой дала согласие, ведь Жора, действительно, клиент солидный, проглатывает столько порций за раз, сколько обычный человек способен проглотить за день. А клиент — это доход. Они пересели за уютный столик, Нина принесла меню:

— Рекомендую дивную солянку «Экстравагантная» по моему личному рецепту, потом свиную отбивную, на десерт яблоки в кляре с карамелью и клюквенный мусс.

— Ух, — потер круглый живот Жора, — звучит заманчиво. А что это?

— Солянка мясная, — улыбнулась самой очаровательной улыбкой Нина, потому что выложить за этот обед ему придется кругленькую сумму. — В солянке кусочки белого мяса индейки, говядины, ветчины, говяжьего языка и почек. А также маслины, грибы и ломтик лимона. Все это на густом бульоне, заправленном томатом и сметанкой. Веточки петрушки и эстрагона не только украшают, но и придают изумительный вкус. Ну, а свиная отбивная идет с ароматным сырным соусом, пикантным и острым, на гарнир поджаренный рис с шафраном и кизилом.

— Больше ничего не надо говорить, а то сыт стану одними словами, — поднял вверх руки Жора. — Давай солянку и прочую кулинарную чертовщину. И коньяку грамм двести. И обязательно корзиночки на закуску. А, да! Пару салатиков. Долли, ты что будешь?

— Кофе, — буркнула она. Нина бросила на нее свирепый взгляд, означавший: как ты смеешь не заказывать блюда за чужой счет! Долли смутилась и проворчала: — Неси что-нибудь, ты знаешь мой вкус.