Я как будто в руках держала жизнь беспомощного ребёнка. Как в таком хрупком человеке может жить такая огромная сила? В каких уголках души она рассредоточена? Я чувствовала то, о чём он думал, и понимала, что я на верном пути. Главное, чтобы он полюбил себя и всё вокруг, главное, чтобы он открыл в себе третий глаз, который ещё спит. Мне было сложно находиться с ним дольше, чем следует, так как знала, как сильно он любит меня, точнее – любит мою оболочку и то, что внутри. Его любовь слишком сильно жжёт мою грудь, я не могу не чувствовать боль, ведь нас любить нельзя, и мы не должны любить, я чувствую, как теряю силы, становлюсь слабее, куда уходит моя мощь? Ответ я знала: меня просто нельзя любить… Это меня разрушает, меня разрушает это высокое чувство, несмотря на то, что я должна внушить Антону доверие к этому светлому и чистому чувству. Его огромные серые глаза смотрят постоянно в душу и куда-то глубже, чем следует смотреть, его прекрасное лицо стоит перед моими глазами днями и ночами. Лицо с правильными чертами, ямочка на подбородке, высокий рост – он был красивый, но, потерявшись в себе, его потерял весь мир. Начало было уже положено, он знал меня и готов был идти до конца, он смелый и такой ранимый…

Сейчас глубокая ночь, и я нахожусь рядом с ним, он сладко спит в своей постели, а я даже боюсь дотронутся до его волос, несмотря на то что он спит очень крепко и я его не разбужу. Голова моего подопечного горела огнём, он очень много думал над смыслом своей жизни, и как я рада, что он принял любовь своей мачехи и, возможно, совершит чудо в её жизни. Сейчас я снилась ему, в его сне я убегаю от него в белом летнем платье, ветер треплет волосы и громкий смех эхом отдаётся в моей голове. Я бегу в лесу, журчит ручей и солнце пробивается из-за зелёных ветвей старых деревьев. Он никак не может меня догнать, но со мной что-то происходит, вдруг ни с того, ни с сего я падаю на землю, и дикая боль пробивает мою грудь, потом из неё вырывается голубое сердце и разрывается на куски. Это был знак…

Открыв глаза и убрав руку с его головы, я отпрянула от постели, во рту был привкус листьев и по телу бегали мурашки. Это удивительное существо повернулось на бок, и его лицо попало под свет луны. Он был прекрасен, красные пухлые губы дрожали от ночного кошмара и лёгкая дрожь пробежалась по его телу. Сильные плечи выступали из-под лёгкого одеяла, красивая шея и сильная грудь дышали.

Мне нельзя было проникнуться к нему всем сердцем, хотя я этого страстно желала, за всю свою бесконечно долгую жизнь я никогда так не интересовалась человеком. Всегда я была лишь тенью, а сейчас я наравне со своим подопечным, учу его и общаюсь с ним – разве это не прекрасно? Я сопротивлялась этим странным чувствам, ведь если я полюблю, то погибну, но и от его любви мне тоже не жить, что я могла сделать, когда ход событию уже дан? Оставалось только одно: терпеть и не показывать вида, что и со мной происходит трансформация…

Никто из людей не мог даже предположить, кто я или что я. Я существую с первых секунд сотворения мира, я всегда была в тени своих подопечных, они были великими людьми, гениями, прорицателями, учёными, обычными людьми, я видела многих и знала многое. Моя жизнь – это огромная человеческая история, видя из века в век войны, зло, коварство, я искала и находила великую любовь, настоящую дружбу и видела, как люди творили чудеса, от которых у меня безгранично сильно радовалось сердце. Антон предполагал, кто я такая, он был на правильном пути, но всё равно был далёк от истины, он даже себе представить не может, что моя бесконечная жизнь может оборваться совсем скоро ради того, чтобы он жил и сделал то, что ему предначертано совершить. Он сладко спал, кошмары оставили его, он был всё равно что ребёнок, беззащитный человечек. Странно, что с ним я себя ощущала свободной и в тоже время – нет. Впервые за всю свою жизнь моё сердце щемит от боли, потому что во мне что-то назревает, я не могу сама себе объяснить, что это за чувство, но любовь для меня большая роскошь и смертельная болезнь, от неё я слабею, и, в конце концов, если дам волю чувствам, моё сердце разорвётся…

Несмотря на то что он уже почти мужчина, он был раним и в его душе было много уязвимых мест. Всё, что с ним происходило и происходит, мне было известно, я знала его как никто другой. Чувствовать эмоции и переживания людей, которые обитают вокруг него, было тяжёлой ношей. И ведь это не соседи или только близкие, это все люди, обитающие на земле, которые рассредоточены по всему земному шару. Чувствовать каждого было для него пыткой, ночи казались ему нескончаемым потоком боли, дни накрывали его размышлениями, и не было ему нигде покоя. Полюбив меня, он полюбит этот мир, только нужна ли мне его любовь? И как так, он отдался мне? Находиться с ним было опасно, человечек нашёл себе не ту пассию, которая ему была нужна…

Я лишь лёгкое виденье, временное явление, так же, как и у него, у меня тоже есть миссия. Выполнив её, я исчезну из его жизни навсегда. Как странно, когда я смотрю на него, в моей груди происходит что-то, что объяснить очень трудно, я просто этого не понимаю. Когда же я нахожусь далеко от него, мне намного легче, страх пока не покорил меня, я не могла бояться того, чего пока не понимала.

День начался с того, что Ольга Викторовна приготовила вкусный праздничный обед. Повода, конечно, никакого не было, она просто светилась счастьем по понятной мне причине. Никогда ещё я не видел её такой молодой и красивой, от неё пахло свежими силами и огромной борьбой за свою жизнь. Отец не сразу понял, что произошло с ней, он приглядывался, заглядывал ей в глаза, но ничего так и не понял. Я краем глаза поглядывал за тем, как она вертится на кухне, как пытается произвести на всех неизгладимое впечатление. После недолгой паузы отец заговорил.

– Оль, ты чего носишься по кухне как угарелая? Тебе ведь нельзя особо напрягаться?

– Мне теперь всё равно!– воскликнула она, обнимая отца.

Отец внимательно посмотрел на неё и не мог понять причину столь явно выраженного счастья. Она светилась любовью, и не было ничего вокруг прекрасней её ярких и красивых глаз. Я стал понимать, что жил неправильно и ценил совершенно другие, чуждые мне вещи, я не старался быть другом для своего отца и матери, я закопошился в себе, закрылся и медленно, но верно приближался к бездне. Ценил ли я вообще хоть что-нибудь?

– Объясни, что случилось? Буквально вчера у тебя было плохое самочувствие, а сейчас ты совсем как молоденькая девочка скачешь по кухне! Что случилось? Какая пчела тебя укусила?

– Дело в том, Вань, что вчера случилось то, о чём я мечтала много лет, теперь мне, наверно, не страшно умереть, я получила что хотела.

– Не пугай меня!– воскликнул отец, подбегая к жене.– Я не могу понять ни одного твоего слова! Что случилось?

– Антон назвал меня мамой…

На кухне воцарилась гробовая тишина, отец устремил на неё удивлённый взгляд и медленно опустился на стул.

– Наверно, настал конец света, – сказал он.

Ольга Викторовна нежно улыбнулась и поцеловала отца в лоб, он обнял её за талию, и они ещё долго обнимали друг друга, каждый думал о своём.