язык, глаза, пальцы, всё было срезаны. Вся в крови и бинтах. Один из «санитаров» её держал, а она вводила «Изумрудку». Эта доза остановит кровь, поможет зарубцеваться, а там она договорится с Папой, знает через кого. Родители девушки ждали снаружи, с ужасом и надеждой смотря на неё. Ввела, медсестре сказала готовить документы на перевоз в другую клинику, в латиноамериканском квартале. Забрала отходы и пошла на выход. «Санитар» за ней, что-то говоря по-испански.

Они вовремя выехали с территории больницы. Прямо за ними из будки охраны выскочил один из охранников, что-то крича и махая руками. Потом их преследовала какая-то машина, прямо до аэропорта. В нём, в коммерческой зоне, их ждал чартерный самолёт местных, внутриавстралийских авиалиний. Им до Соломонов, а там Алиса на новой «игрушке» папы, замаскированной под обычный самолёт. С ними ещё летят двое детей из латиноамериканского квартала, также тяжелобольные.

Утром офицер Джон Донг оформлял дело об изнасиловании и нанесении тяжких увечий жительницы своего квартала. Он успел допросить её родителей, медперсонал, получить медицинское заключение. Одно из многих. С девушкой поступили так же, как и с дочерью Вона. У него была отдельная полка с этими делами. Солидная стопка. Он знал, что это подчерк «Чёрной Обезьяны», элемент запугивания. Её семья живёт в квартале «Обезьян». Отец держит небольшое кафе. Не заплатил дань, вот они и «напомнили», кто хозяин положения. Подошла секретарша главного комиссара.

— Джон, тебя к боссу. У него посетители из защиты прав детей. Разговор идёт о каком-то ребёнке, что вчера увезли из больницы в аэропорт.

— Спасибо, Джейн. Я буду должен.

Он прошёл к главному комиссару. У него сидело четверо с нашивками организации защиты прав детей. По неофициальным каналам было известно, что они приторговывали своей деятельностью, но доказательств не было.

— Присаживайтесь, Джон. Эти господа к вам с вопросами.

— Я всё уже знаю, комиссар. У меня будут вопросы к этим господам, как у офицера полиции. Откуда вам известно об этом ребёнке?

— Это закрытая информация. Мы в праве не разглашать её.

— Я понимаю вас, господа. Вам известно, что ребёнок был в тяжёлом состоянии и не транспортабелен?

— Однако его увезли, отключив от системы жизнеобеспечения.

— И куда его увезли?

— Мы не знаем.

— Я опрашивал персонал, говорил с его лечащим врачом. Болтливый тип.

Джон увидел, как напряглись защитники.

— Он тоже мало знает.

«Они расслабились. Значит врач «сливал» им информацию. Вон с ним переговорит».

— И что же?

— Почти ничего. Но меня беспокоит другое.

— Что, Джон? — спросил его босс.

— Вся семья этого мальчика погибла в перестрелке с «Обезьянами».

— Да, мы это знаем. Поэтому решили заняться его судьбой.

— Только его?

— Да.

— А его сестра Лу? Ей 15 лет, она несовершеннолетняя. Идеально подходит для вас. Также сирота. Но вы ей не заинтересовались.

— Мы о ней ни чего не знаем. Считали, что она погибла.

— Потому что у вас нет информаторов в полиции, а только среди преступных сообществ Мельбурна. Комиссар. Я задерживаю этих людей по подозрению в связи с китайской этнической преступной группировкой. Неизвестен их источник информации, а есть основания предполагать, что он в преступной среде.

— Утверждаю. Офицер, арестовать их.

Дежурные офицеры оформляли задержание, а Джон медленно шёл к своему рабочему месту. Медленно, потому что все, от босса до простого уборщика жали ему руку. Ему ещё предстояло оформить основание их задержания, но это уже несущественные подробности.

Старый китаец подъехал к прачечной. Вынул из багажника сумки с вещами, занёс их в прачечную. Очереди не было, так что он сразу подошёл к приёмщику. Приёмщик с недоумением посмотрел на клиента. В одной из сумок одежда была испачкана кровью.

— Дочь. — выдавил из себя клиент.

Приёмщик понятливо кивнул. В одной из сумок была записка.

— С кровью придётся повозиться. Подождите в кафе рядом.

Китаец заказал чай и скромно сел в уголке, задумавшись о своём. Минут через 10 к нему подсел мужчина средних лет.

— Вы хотели со мной поговорить?

— Да. Я о дочери. Врач вчера мне сказала, что моей дочери можно помочь. Она обещала решить вопросы со своими. Надо только отправить мою дочь в клинику в латиноамериканском квартале.

— Вы понимаете, что это не так просто, и потребует определённых усилий. За что они вашу дочь?

— Я не уплатил налога. Их бойцы подрались в моём кафе. Поломали мебель, побили окна, посуду. Я сильно потратился.

— Понятно. Ваша история не нова.

Зазвенел телефон. Собеседник включил его, хотел встать, но сел, слушая кого-то на том конце трубки.

— Да, господин Ли, слушаюсь.

Клиент прачечной с надеждой посмотрел на него.

— Что вы можете сделать для нас?

— Не знаю. Я старый, больной, почти нищий.

— Вы можете узнать, когда и где собираются «Обезьяны» на собрание?

— Завтра, в торговом центре, на первом этаже, в ресторане. Там будут ещё какие-то шишки от спецслужб и из Китая. Пьяные бойцы разговаривали между собой, жена и дочь подслушали, рассказали мне.

— Если это подтвердится, то мы вам должны. Завтра утром придёте за одеждой дочери.

— А моя дочь?

— Решим.

Вон встал и ушел. Через час к клиенту подошел официант, и сказал, что его бельё готово. Он поблагодарил, забрал из прачечной заказ, погрузил его в машину и поехал домой.

Алиса ругалась как могла и знала, а знала она много. Она на разрыв. И на Земле, и в КОЛОНИИ. Хотя там подождёт, «передатчик» пусть отоспится. Она шла к себе в спальню. Ребёнка оставили в Колумбии на попечение Эстеллы, главы медслужбы «Дикой Кошки». Там всё просто, обычный огнестрел, хотя и тяжёлый, выкарабкается. А ей всё тяжелее и тяжелее. Юльку вести на ПЛАНТАЦИЮ Х, не одну, с журналистами, как старшую. Её едва там не сожрали, а теперь как старшая, Сусанин хренов. Ещё новичков обучать, двух новых силовиков СЕМЬИ. Семейные, дочка Макса и сын тёти Элис, сестры тёти Хелен. Под них уже делают ХОМЯЧЁК II, а пока они с папой на практике. Потом с Сергеем, Бесс, а там и в самостоятельный полёт. Девочка родит, а там видно будет. Может «осядет» как Фая, или как Бесс, «слетит с катушек». У папы две новые игрушки, летающие. Скоро их надо испытывать, а это её забота. Самый большой вопрос — где.

Вечером около 19–00 к прачечной в Маленьком Шанхае Мельбурна подъехал старенький седанчик. Из-за руля вылез старый китаец, с пассажирского сидения молодой, в форме капрала морской пехоты. Они прошли в кафе, сели за столик, за которым их уже ждала старая китаянка.

— Пап. Вы переехали?

— Нет.