руль и нажала на газ, направляясь обратно в приют. Отпуск так отпуск. Но не успела доехать до МКАДа, мобильный возвестил о входящем звонке. От сестры. Началось.

– Ром, мне отец сказал… – нервно начала она.

А я будто видела ее – лощеную рыжую ведьму в строгом костюме, с идеальной прической и поджатыми губами, когда не говорит. У Лары очень тонкие губы – признак скрытности и неумения быть искренней. Идеальное качество для преуспевающей ведьмы-карьеристки.

– …Снова бунтуешь?

– Немного.

Под колесами стелилась дорога, почти задушенная набитыми на ней автомобилями.

– Ром, приезжай…

– Лар, твои чары на меня не действуют.

– Слушай, ты же знаешь: я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я очень хочу встретиться и поговорить о произошедшем. И мне не нравится этот волкодлак, который к тебе сватается…

Сестра на дух не переносит оборотней.

– Лар, мы не в том времени живем, чтобы кто-то к кому-то сватался.

– Ты свободна. Пока что. Но придет время…

– Лар…

– Ром… Надо поговорить. Я тоже не хочу волкодлака, но он говорит, на тебе следы того самого медведя, и только он может тебя уберечь от его прав. Ром… что снова произошло? Как ты оказалась снова ТАМ?

– Лар, я еще не приехала, а ты уже разговариваешь.

– Ты в беде, Ром. Надо что-то решать.

– Я в беде уже пять лет, Лара. И решать что-то надо было раньше, – давила я на педаль, лавируя между пыльными металлическими боками соседей. – Ах, да! Папа же решил от меня избавиться!

– Ром, не начинай. Сто раз уже говорили на эту тему… Давай к волкодлаку. Он не может быть твоим единственным шансом.

– Почему? Он надежно меня изолирует от вас, чтобы я больше никого не опозорила…

– Черт, Рома! Не беси!

– Не много ли чертей на одну меня? – забавлялась я с горечью, осознавая, что меня снова утягивает в надежды, что мне действительно могут помочь. Что семья – мое все…

Только после смерти мамы наша семья будто развалилась на части. Отец остался сам по себе, Лара – в своих амбициях. И я… в лесу с медведем. Я спасалась тогда от горя потери, как умела. Но и это мне не удалось.

– Судя по твоим достижениям, тебе все мало! Ром, приезжай ко мне в офис на обед, обещаю – никакого папы не будет. Давай поговорим.

Я хотела что-то возразить, только в горле стал ком, и я снова размякла. Лара умела меня разбавлять до состояния текучести.

– Ладно, – сбросила я скорость. – Приеду.

– Спасибо. Жду.

Я съехала в крайний ряд и не спеша свернула на первом съезде. Возвращаться в напоминание о прежней жизни тяжело, но в офис Лары – почему нет? Хотя и саму Лару видеть нелегко. Она же там, в той жизни… Хотя никто из нас не остался в прежнем состоянии спустя эти пять лет. Для меня лично ушло что-то важное, иллюзорное, но такое необходимое. А остался только обгоревший остов системы.

Жизнь в приюте давала иллюзию, что я больше не принадлежу этой системе, но каждый раз приходилось вспоминать, что это не так. Я все равно остаюсь дочерью Верховного представителя Совета. И сколько бы ни бегала по лесам, забывать о своих корнях не выходило. Хоть и хотелось.

Глава 3

К Ларе в офис я приехала аккурат к обеденному перерыву. Здание коллегии адвокатов Совета Высших находилось в сердце переплетения старинных улочек, незаметное для людей. Меня учтиво встретили на проходной и проводили в кабинет сестры, в котором уже было накрыто на двоих.

– А в кафе у тебя слишком много твоих высших коллег, которым не стоит показываться? – прошла я к столу и брякнула на него шлем.

– И я рада тебя видеть, – улыбнулась Лара, отрываясь от монитора и снимая очки. – Жаркий денек…

Все же она выглядела немного старомодно. Одни эти локоны, уложенные назад, чего стоили, не говоря уже о траурном монохроме в одежде. Запах дорогих духов, в которых солировала полынь, перепорхнул на меня в ходе вежливых объятий.

– Садись, – отодвинула она стул. – Рассказывай.

– А поесть я могу или только посмотреть? – опустилась я на стул.

Взгляд сам прикипел к тому, как Лара разворачивает белую салфетку и кладет ее себе на колени. Наверное, в этом жесте было все, разделяющее нас на непреодолимые расстояния. Зря я приехала. Мне больше не стать и близко к той, которая может тут жить.

– Поешь, конечно, – сложила она локти на стол и проникновенно взглянула в мои глаза: – Ты отлично выглядишь.

– Я больше не девственница, – пожала я плечами. – Наверное, поэтому.

– Не поэтому. За тебя борются двое мужчин, – ничуть не смутилась она.

– Вау, ты считаешь оборотней мужчинами? – вздернула я брови, усмехаясь.

– Ну а почему нет? Они же мужчины, – выдавила она и слизнула горечь лжи со своих тонких губ.

– Лар… – начала я и осеклась.

Я снова попалась на это – желание, чтобы мне и правда помогли. Необходимость близости с кем-то, кто не ударит в спину.

Тыл…

– Но почему снова этот медведь? – Она старалась делать вид, что мы обсуждаем парня из соседнего отдела.

– Он надежный, – подыграла я, берясь за вилку. – Как ты советовала.

– Да? И что он тебе предлагает?

– Все, о чем мечтаю, конечно же. Кормежку три раза в день, защиту вот, как ты говоришь, от волкодлаков и, как выяснилось, умопомрачительный секс.

– Вот как? – вздернула она брови. – И давно ты спланировала вернуться к нему?

– Пять лет планировала, – взялась я за столовый ножик и птичью грудку со сладким соусом. – Мне надо было вырасти для него. Я этим и занималась…

– Ром, хорош врать.

Наши взгляды встретились, и мой дрогнул. В унисон звякнул нож по тарелке. Лара очень похожа на мать. И так же видела меня насквозь. И внутри снова будто слегка хрустнуло. Эти пять лет, наверное, были самыми тяжелыми в жизни. Сначала не стало мамы, потом у меня отобрали Медведя и возможность с ним видеться… и выбросили из дома как провинившуюся собаку.

– Лар, ты даже ни разу ко мне не приехала, – вдруг вырвалось у меня.

– Что? – моргнула она непонимающе.

– Как у тебя дела, спрашиваю? – откашлялась я. – Приехала бы, посидели бы на речке, поели шашлыков…

– А, – усмехнулась она снисходительно. – Ром, я замуж выхожу…

И она протянула мне руку с тонким кольцом и большим камнем в сердцевине.

– Ух ты, – даже не глянула на кольцо я. – За кого?

– Ты его не знаешь, – пожала она плечами, мечтательно улыбаясь.

Ну еще бы. Стало обидно настолько, что во рту разлилась горечь, будто мне перца подсыпали в еду.