С утра я сидела как на иголках. Девушек забирали по одной и уводили в императорское крыло. Камеристка, выгнав Марианну из моей комнаты, где мы завтракали, заявила, что каждой невесте приказано находиться в своих апартаментах и никуда не перемещаться.

Только когда на часах стукнуло в двенадцать, ко мне зашел знакомый молоденький стражник, тот, что был с нами на экскурсии.

– Я провожу вас на встречу с императором, леди Токамак, – произнес он почтительно. И повел по бесконечным коридорам. Мы петляли около десяти минут, у меня не раз мелькала странная мысль, что он просто запутывает, проходя по одному и тому же месту несколько раз. Наконец мы остановились перед массивной двустворчатой дверью, похожей как две капли воды на десятки предыдущих дверей, которые мы миновали. Да и коридор показался до боли знакомым. Пусть в нем повесили другие картины, постелили ковры другой расцветки и убрали стулья, я узнала его. В этом коридоре я сидела три часа перед первой встречей с императором. Значит, разговор будет опять проходить в том самом зале. Если бы я не знала, как бесконечно богат Амедал, я бы подумала, что в его дворце одна-единственная комната, он в ней и живет, и работает, и проводит балы. Еще одна странность. Которая уже по счету?

– Проходите, вас ждут. – Стражник распахнул створки, и я вошла.

Ну конечно! Тот же зал, он же бывшая библиотека, он же бальный. Теперь здесь кабинет. Дубовые книжные шкафы, комоды, у окна стоит массивный письменный стол. Перед ним два удобных кожаных кресла друг напротив друга. Неужели они успели даже стены обтянуть другой тканью? Перевесить шторы? Сменить мебель? И все за одну ночь? Главное – зачем?

– Присаживайтесь, баронесса. – Император кивнул на кресло, развернутое лицом к комнате. Сам он стоял у окна, засунув руки в карманы. – Вот сюда.

Я молча уселась на указанное место. Тяжелый знакомый взгляд появился сразу же, как только я вошла. Стараясь не обращать на него внимания, я осмотрелась. Как и прежде, два окна из трех были плотно задернуты шторами, балконы и дальние углы утопали в тени. Мое кресло освещало солнце, более никаких светильников не было. В центре – огромный ковер с замысловатым узором.

Я всегда старалась подмечать мелкие, никому не интересные детали. Именно они добавляют важные штрихи в общей картине. Вот и сейчас я увидела, что лепнина на потолке в районе левого балкона отличается от остальной. Наверное, скульптор, делавший этих ангелочков, решил схалтурить, или был пьян, или так было задумано им изначально. Потому что на одной из рук амурчика было четыре пальца. Даже переставив мебель и перетянув стены, не думаю, чтобы за одну ночь слуги смогли полностью сменить лепнину на потолке. Это слишком сложно. Четырехпалый ангел присутствовал и на балу. И сейчас. И скорее всего, находился там и в первую встречу с Его Императорским Величеством.

Поежившись от смутного тревожного чувства, я повернулась к мужчине. Тот смотрел на меня не отрываясь, с какой-то странной сосредоточенностью. Впервые за четыре дня я удостоилась полного безоговорочного внимания Его Величества. Я тоже решила не отводить глаз. Он был очень красивым, наш император. Именно таким, какие всегда нравились мне. Темноволосый, высокий, широкоплечий. С открытым лицом, твердым, решительным взглядом и военной выправкой. И если раньше, стоя в кругу молоденьких девушек, я стеснялась так явно проявлять интерес, то сейчас мы были одни и я могла себе позволить столь неприличное внимание.

Он молчал, я молчала. Кроме бесспорной привлекательности, он производил впечатление умного и воспитанного, и вежливого человека. Не наряжался в расшитые золотом камзолы, не обвешивал себя драгоценностями, не улыбался без причины, не сыпал сомнительными комплиментами, как это делал граф Кауз. Стоп. Неужели он мне нравится? Я мысленно хмыкнула. Скорее да, чем нет.

Недавно, буквально перед отъездом, у нас с мамой состоялся не очень приятный разговор.

– Ты стала слишком властной для женщины, – сказала она мне, – черствой, холодной, безэмоциональной. Это плохо. Наверное, мы с папой виноваты в этом.

– Перестань, – оборвала я ее, скривившись, не желая выслушивать нравоучения, посчитав себя взрослой для нотаций.

– Ты одела сердце в броню и не позволяешь себе чувствовать, – продолжала мама, невзирая на мое неприятие, – трудно тебе будет сойтись с кем-то. Тебе нужен человек, равный по характеру или сильнее, – улыбнулась она грустно.

Я тогда ничего не ответила, только подумала, что в моем окружении подобных нет, и со смешком предложила себе поискать в столице. Разве я предполагала, что мои мысли станут материальными?

И сейчас, глядя на императора, я с удивлением размышляла о том, что, скорее всего, я нашла этого самого мужчину. Равного по силе характера.

– Вы очень любознательная девушка, – наконец произнес император задумчиво. Медленно отлепился от подоконника, подошел и сел напротив меня. – Неужели у вас нет других увлечений, кроме как интересоваться историей империи и завоевателями?

Камеристка проговорилась о моей просьбе? Или узнал о посещении музея?

– Я много чем увлекаюсь, Ваше Императорское Величество, – хотелось бы, чтобы в моем голосе не так явно сквозила ирония, – но вы это и так знаете. Вы же читали мое досье.

Император улыбнулся. Его лицо преобразилось, засияло теплым чарующим светом. А он другой сегодня. Словно расслабился, отпустил поводья, позволил себе быть, наконец, милым.

– А более практичные желания есть? Выйти замуж, например? – И добавил вкрадчиво: – За меня?

Мысли заметались с бешеной скоростью. Это предложение? Или констатация факта? Что же делать? Я никогда не думала… Не планировала… Я стану императрицей?!

Неосознанно вцепилась в подлокотники. Мне нужно успокоиться. Срочно. Император с мягкой улыбкой ждал ответа, а я… решила придерживаться выбранного прежде ироничного стиля.

– Ваше Величество, – я с трудом, но смогла обуздать свой голос, – после трех неудачных помолвок…

– Трех? – приподнял бровь мужчина.

– Да, – более уверенно произнесла я. – Третью помолвку родители держали в тайне, так как и после двух обо мне пошли не слишком хорошие слухи в королевстве, а после неудачной третьей меня бы и вовсе подвергли анафеме.

– И за кого же вы собирались замуж в третий раз, баронесса? – Император приготовился развлечься за мой счет. Удобнее сел и вытянул длинные ноги.

– Я заключила ее полгода назад с торговым партнером моего отца, ему было шестьдесят пять лет, – придется раскрыть постыдную тайну. – Он похоронил двух жен до меня, имел пятерых взрослых сыновей и трех дочерей.

– Неужели вы так сильно отчаялись, если собирались выйти замуж за подобного кандидата?

Я задумчиво покусывала губы.

– Вы красивая умная девушка, баронесса, – продолжал император, – даже в двадцать четыре года вы могли найти хорошую партию. Что заставило вас принять его предложение?