Каролин остановилась на краю пруда, глядя на гладкий, как стекло, лед. И неожиданно ощутила жгучее желание скользить по нему. И пусть у нее нет своих коньков, стоит только заикнуться, как верные Рубен и Констанца в лепешку расшибутся, чтобы найти для нее пару.

Каролин с опаской ступила на лед. Как хорошо, что сапоги у нее на плоской подошве, иначе бы она точно потеряла равновесие и упала! Толщина льда составляла не менее тридцати сантиметров. Девушка попыталась с разбега прокатиться, однако у нее ничего вышло. Опять-таки из-за толстой, ребристой подошвы.

Вслушиваясь в окружавшую ее со всех сторон тишину, Каролин приблизилась к середине пруда. Страшно подумать, сколько лет прошло с тех пор, когда она в последний раз стояла на коньках! Это было так давно, что она даже не смогла вспомнить, когда именно.

Впрочем, нет, вспомнила. На Рождество, двадцать… нет, двадцать два года назад, когда ей было девять лет. Ей тогда подарили новые коньки, и Алекс на удивление терпеливо взялся ее обучать конькобежным премудростям. Да, зря она тогда положилась на него! День закончился тем, что она сломала запястье. А все из-за того, что сын тети Салли решил сыграть с ней в хоккей. После этого случая Каролин больше никогда не становилась на коньки. Она как сейчас помнила презрительную насмешку в глазах Алекса, когда Салли отчитала его, а затем, как водится, простила. Странно, но лицо того Алекса было один в один копией лица самозванца.

— И часто ты теперь катаешься, Каролин?

Знакомый голос донесся с другого края пруда вместе с облачком пара. Каролин даже не шевельнулась. А ведь ей следовало догадаться, что он непременно явится сюда. Да нет, она с самого начала знала, что этот наглец увяжется за ней следом!

Каролин подняла голову и посмотрела в его сторону. Их разделяло пространство снега и льда. Самозванец стоял на краю леса, и его силуэт отчетливо вырисовывался в лунном свете. Одет он был легко, лишь в тоненькую куртку. Ни головного убора, ни перчаток.

Каролин плотнее запахнула пальто.

— Уже двадцать лет как не вставала на коньки, — ответила она.

— Думаю, тебе стоит снова попробовать, — посоветовал он. — Так и быть, я дам тебе еще один урок.

Неужели ему и об этом рассказали? Впрочем, ничему не следует удивляться.

— Не думаю, что мне нужны твои уроки.

— Еще как нужны, — спокойно возразил он. — Например, я мог бы научить тебя не обращать ни на кого внимания. Тебе в срочном порядке нужно научиться посылать подальше тех, кто тебе неприятен.

— Вот и иди сам подальше!

Чувственные губы самозванца скривились в усмешке.

— О, я вижу, такие уроки тебе и впрямь не нужны! А как насчет уроков пофигизма? Разве ты в них не нуждаешься? Ведь тебя вечно что-то гложет. Это видно даже постороннему, человеку со стороны…

— Ты признаешься, что ты посторонний?

— Меня не было здесь восемнадцать лет. Поэтому я могу лишь догадываться, что происходит сейчас в этом доме. Но я могу сказать тебе одну вещь. Ты ничуть не изменилась.

— Неужели? — ехидно бросила Каролин, делая шаг в сторону от своего прежнего места посреди замерзшего пруда.

Алекс уже шагал прямиком к ней. На подошвы его кроссовок налип снег, и он комично поскользнулся на гладком льду. Впрочем, похоже, это его ничуть не смутило.

— Ты все та же девчонка, что обожала прижиматься носом к витринам магазинов, — произнес он без признаков эмоций в голосе, как будто констатировал факт. Его ровный, спокойный голос показался Каролин таким же холодным и твердым, как и лед у нее под ногами. — Тебе по-прежнему хочется того, что ты не в состоянии получить.

Он шагнул к ней и встал почти рядом, но она даже не шелохнулась, не посторонилась, отказываясь отступать.

— Что же такое я не в состоянии получить?

— Настоящую семью.

Вот это наглец! Каролин вздохнула.

— Неужели в арсенале мошенника непременно должно быть умение причинять боль другим людям? — спросила она. — Или это, так сказать, дополнительный талант? Боюсь, тебя неверно информировали… У меня есть настоящая семья. Салли.

— У меня и в мыслях не было причинить тебе боль, Каролин, — ответил он. — Как, впрочем, никогда и не было. Боишься заглянуть правде в глаза? Раньше за тобой такого не водилось.

— Я бы сказала так: в знакомстве с правдой есть нечто мнимое.

— Ты меня обидела, — запротестовал он.

— Я бы продала душу дьяволу за то, чтобы под тобой треснул лед, — довольно холодно произнесла Каролин. Пусть поймет, что ему здесь не рады.

Самозванец довольно осклабился.

— Нехорошее это дело — убивать людей! Кто-нибудь наверняка услышал бы мои крики о помощи. Кроме того, ты могла бы случайно провалиться под лед вместе со мной.

— Возможно, оно того стоило бы, — парировала Каролин.

— Желаешь моей смерти? — в вопросе самозванца прозвучало нечто большее, нежели шутливое любопытство.

— Я хочу, чтобы ты оказался там, где больше не сможешь причинять людям вред, — ответила она.

— И ты готова убить меня, чтобы получить полную гарантию?

Каролин вздохнула.

— Для убийства мне нужен более веский мотив.

С этими словами она попыталась пройти мимо него. Самозванец шагнул наперерез, преграждая ей путь. Впрочем, и это тоже было вполне предсказуемо.

— А что, если я сумею убедить тебя, что я тот, за кого себя выдаю?

— Говорят, что даже свиньи летают, но в ближайшем будущем ничего подобного не предвидится. Можно мне пройти?

— Разве я тебя держу? — Алекс стоял очень близко, но его руки были сложены на груди, и он не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к ней.

Ночь была морозной и Каролин почувствовала, что продрогла. А вот одетый лишь в легкую куртку Алекс стоял, явно не испытывая никакого дискомфорта.

— Разве тебе не холодно? — неожиданно для себя самой спросила она.

— Обо мне не беспокойся, — бросил он в ответ. — Я научился заботиться о себе еще восемнадцать лет назад.

На этот раз Каролин была готова ему поверить.

В ту ночь Каролин снова приснился сон, который она в последний раз видела много лет назад. Боже, как она надеялась, что больше никогда не увидит его! Что ж, следовало ожидать, что возвращение Александра Макдауэлла вытащит из глубин подсознания былые ночные кошмары. Воспоминание о той ночи, когда он погиб.

Каролин разучилась отделять реальность от снов. Когда ей было двадцать с небольшим и она заканчивала учебу в колледже, ночные кошмары одолевали ее с такой силой, что в конечном итоге она была вынуждена обратиться за врачебной помощью. Психотерапевт предложил ей записать содержание снов и воспоминания о той ночи и сравнить их. Попытка закончилась полным провалом. В конце концов она начала сомневаться даже в том, о чем точно должна была помнить. В ее сознании реальность, воспоминания и сновидения сливались в один причудливый психоделический калейдоскоп.