Здесь стоит сделать оговорку по поводу появления партизан в рассматриваемом нами районе. Появление это случайным не было, все дело в том, что в первой половине октября 1941 года, то есть примерно 100 дней тому назад, под Вязьмой попали в окружение основные силы советских Западного и Резервного фронтов. Из сотен тысяч окруженных далеко не все погибли в бою, сдались в плен или смогли прорваться из «котла»; многие бойцы и командиры остались в глубоком тылу врага, и, пусть переодевшись в гражданское, спрятав оружие и укрываясь на чердаках и в подвалах местных жителей, они продолжали оставаться живой силой, которую при появлении поблизости советских подразделений можно было использовать против врага. Так и случилось при появлении десантников возле Знаменки, когда под командованием А.А. Петрухина в короткое время был собран отряд примерно в тысячу человек, которые сражались с врагом в одних рядах с десантниками.

Высадка 201-й воздушно-десантной бригады и 250-го воздушно-десантного полка и их наступление навстречу частям 1-го гвардейского кавалерийского корпуса 18–27 января 1942 года.

Тем временем части 4-й армии противника, оказавшиеся с трех сторон зажатыми вдоль Варшавского шоссе на участке от Юхнова до Мятлево, в течение января медленно отходили вдоль дороги к Юхнову, сокращая, таким образом, линию фронта и уменьшая риск своего окружения. Продолжали продвигаться к Вязьме и части 33-й армии. При такой неустойчивой ситуации, требовавшей быстрых перебросок крупных масс войск по дорогам и не исключавшей возможность скорого и стремительного отхода, никому из командиров немецких подразделений не хотелось бы неожиданно встретиться с плотным тромбом на транспортной артерии, созданным десантниками.

Аэродром в районе Знаменки и само село частям 201-й воздушно-десантной бригады так и не удалось захватить; теперь взять этот рубеж можно было только мощным штурмом, сил на который не было. Не увенчалась успехом и попытка использовать запасную площадку в полутора километрах южнее села: вскоре после приземления первых четырех советских транспортных самолетов немцы атакой со стороны Знаменки выбили наших десантников с импровизированного аэродрома, уничтожив на земле советский транспортник, застрявший в снегу. Нормально принимать транспортные самолеты, высаживавшие десантников из состава 250-го воздушно-десантного полка, смогла только третья площадка, расчищенная для этого в местности, полностью подконтрольной частям 201-й бригады северо-западнее д. Плеснево.

Партизаны. Зимой-весной 1942 г. их отряды сражались плечом к плечу с регулярными частями Красной Армии в составе опергруппы генерала Белова.

Разведка 4-й немецкой армии пристально следила за советской десантной операцией, и уже в донесении за 20 января армия докладывала «наверх»:

«… То, что противник усиливает охранение мостов через р. Угра, под н.п. Всходы, под н.п. Луги, юго-западнее н.п. Знаменское (Знаменка), а также закладка аэродрома под н.п. Каменка (10 км северо-восточнее н.п. Знаменское), показывает, что противник намерен создать опорные пункты для действий по нашим тыловым коммуникациям в районе, где нет войск…»

У противника действительно не хватало сил для эффективного противодействия не только советским десантникам, но и контролировавшим район высадки партизанам. В течение трех ночей, с 20 по 22 января, на аэродроме под Плеснево было высажено примерно 1100 бойцов из состава 250-го воздушно-десантного полка. Высаженные десантники с ходу были брошены на перехват дороги Вязьма — Юхнов на участке юго-восточнее хорошо укрепленной Знаменки; одна из рот стремительным броском вышла на большак, где продержалась около суток, полностью парализовав продвижение немецких транспортных колонн, но в итоге под натиском противника от дороги пришлось отступить. 20 января, еще в ходе высадки, десантные подразделения получили по рации приказ Жукова, ставивший их очередной целью наступление на юг для захвата деревни Ключи, продвижения в направлении Людково, возле которой должны были прорвать немецкую оборону кавалерийские дивизии 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Приказ Георгия Константиновича не отменял при этом предыдущие задачи, которых и так было многовато. Из-за этого направления действий немногочисленных групп партизан и десантников стали напоминать «солнышко»: на западе надо было блокировать дорогу Вязьма — Юхнов, на севере — оказывать помощь в продвижении частям армии генерала Ефремова, на востоке — силами диверсионных групп оказывать давление на противника и подрывать железнодорожное полотно в районе станции Угра, на юго-юго-востоке — помочь кавалеристам с прорывом и соединиться с ними. С 24 января добавилась задача провести на северо-западе разведку в направлении Семлево.

А с прорывом дела у кавалеристов шли неважно: немцы не успели еще отрыть сплошной линии траншей, однако они укрепились в населенных пунктах и на господствующих высотах, узлы обороны противника один от другого находились в пределах прямой видимости и прикрывали друг друга перекрестным огнем. Такая схема обороны в сочетании с заградительным артиллерийским и минометным огнем позволяла успешно отражать частые атаки советских частей. Части 50-й армии и 1-го гвардейского кавкорпуса топтались на месте, пытаясь найти слабые участки в оборонительных порядках немцев.

Это «топтание» подробно описал генерал П.А. Белов. Посмотрим на ситуацию глазами командира кавалерийского корпуса:

«…Фронт, который занимала моя группа, был настолько широк, что мне приходилось часть сил расходовать на его занятие, так как немцы вели себя активно, а часть сил группировать на узком фронте, чтобы силой прорваться через Варшавское шоссе. Но все мои попытки оканчивались неудачно. Немцы очень быстро приспособили к обороне населенные пункты, которые находились между собою в тактической связи. Нам удавалось прорываться между этими пунктами или овладевать одним-двумя пунктами, но на Варшавском шоссе немцы сосредоточивали подвижные резервы мотопехоты и танков, которые отбивали наши попытки прорваться.

Я менял тактику, пытаясь нанести удар то в одном месте, то в другом, наступая то днем, то ночью. Все эти перемены требовали времени. Я получил усиление около пяти лыжных батальонов. Моя разведка проникала в тыл противника, но Успеха все же не было. Наконец, с помощью показаний одного пленного офицера я решил прорваться через Варшавское шоссе по узкой полосе леса без дорог. Суть этого решения сводилась к следующему: немцы, боясь мороза, хорошо оборонялись в населенных пунктах, в лес они почти не заходили. Лес давал возможность сосредоточиться скрытно, причем по другую сторону шоссе также был лес. К этому решению я пришел в силу необходимости, ибо оно исключало возможность взять с собой артиллерию и танки, которые по глубокому снегу и по лесу двигаться не могли…»[9].