13 августа 1942 года администрация США приняла решение объединить все работы по созданию атомного оружия, образовав для этого секретную организацию под кодовым названием «Манхэттенский проект». Месяц спустя его начальником был назначен полковник инженерных войск Лесли Гровс.

Выпускник военной академии Вестпойнт, он занимался возведением казарм и складов на американских базах в Центральной Америке и на Гавайских островах. Единственной примечательной строкой в его послужном списке было строительство здания Пентагона, завершенное им вдвое быстрее намеченных сроков.

Хотя Гровс был весьма далек от ядерной физики, он с самого начала уяснил, что труднее всего будет не сконструировать саму бомбу, а наладить производство взрывчатки для нее. Именно на это ушла львиная доля отпущенных на проект средств.

Два миллиарда долларов были в ту пору огромнейшей суммой, которая позволяла вести дело с размахом. В осуществлении «Манхэттенского проекта» участвовало больше людей, чем было в рядах экспедиционного корпуса Эйзенхауэра во время высадки в Северной Франции. Когда ученые оказались перед трудным выбором: то ли сосредоточить силы на разделении изотопов урана, то ли строить реакторы, чтобы накапливать в них плутоний, — Пентагон разрешил их сомнения весьма просто. Решено было делать сразу и то и другое. Благодаря щедрому финансированию, а также умению американцев быстро подводить под научные открытия индустриальную основу в Ок-Ридже и Хэнфорде выросли крупные промышленные комплексы по производству расщепляющихся материалов.

В бесплодной пустыне на южном берегу реки Колумбия (штат Вашингтон) вырос засекреченный город Хэнфорд с шестьюдесятью тысячами жителей. Энрико Ферми руководил там проектированием и монтажом трех урановых реакторов с графитовыми замедлителями (их тогда называли урановыми котлами), чтобы накапливать в них плутоний. Подряд на строительство этих мощностей Гровс передал концерну «Дюпон» — одному из зачинателей производства пороха в Северной Америке.

Другой секретный город — Ок-Ридж с восемьюдесятью тысячами жителей раскинулся на берегах реки Теннесси в одноименном штате. Концерн «Юнион карбайд», издавна поставлявший Пентагону взрывчатые вещества и ядовитые газы, построил там завод по разделению изотопов урана. На этот сложный и дорогостоящий процесс пришлась примерно половина затрат, связанных с «Манхэттенским проектом».

Как уже говорилось, на 140 атомов урана-238 приходится лишь один атом урана-235. Чтобы повысить содержание легкого изотопа, в Ок-Ридже применяли метод газовой диффузии, то есть многократной перегонки сквозь пористый фильтр. Однако единственное подходящее для этого соединение шестифтористый уран — весьма активно и ядовито. Поэтому для газодиффузионной установки требовались очень устойчивые к коррозии, а также абсолютно герметичные трубы и насосы. Но еще более трудной технической задачей оказалось создание пористых перегородок. Именно эту технологию считали главным секретом «Манхэттенского проекта». Помимо накопления расщепляющихся материалов, перед создателями атомной бомбы стояла задача: разработать конструкцию, которая обеспечивала бы мгновенное образование «критической массы» урана-235, способной вызвать цепную реакцию. Этим занималась большая группа ученых во главе с Робертом Оппенгеймером.

Начальник «Манхэттенского проекта» Лесли Гровс и научный руководитель проекта Роберт Оппенгеймер были полной противоположностью друг другу и по внешнему облику и по духовному складу.

Несмотря на свою тучную фигуру, Гровс всегда выглядел подтянутым и ухоженным, начиная от аккуратно подстриженных усиков и кончая начищенными ботинками. Это был типичный пентагоновец, недалекий, но напористый и педантичный, привыкший мыслить и действовать по уставу.

Гровс предвидел, что руководить учеными будет труднее, чем командовать солдатами. И когда в связи с новым назначением его пообещали произвести в генералы, он тут же сказал, что целесообразнее сначала присвоить ему это звание, а потом уже представлять его участникам проекта.

— Важно, чтобы люди, с которыми мне предстоит работать, с самого начала видели во мне генерала, а не повышенного в чине полковника, говорил он. — Как ни странно, длинноволосые интеллигенты придают званиям еще большую важность, чем кадровые военные…

Оппенгеймера отличала не по годам сутулая, тщедушная фигура. Хотя он носил костюмы, пошитые у лучших портных, они всегда сидели на нем мешковато, словно с чужого плеча. Отличаясь утонченными манерами и острым, ироничным умом, Оппенгеймер умел завладеть вниманием окружающих.

Сын состоятельных родителей немецкого происхождения, Оппенгеймер блестяще окончил Гарвард, а потом продолжал образование в Кембриджском университете в Англии и в Геттингенском университете в Германии. Помимо физики, он увлекался средневековой французской поэзией и древнеиндийской философией.

После возвращения в США Роберт Оппенгеймер, как и его коллега Эрнест Лоуренс, читал лекции в Калифорнийском университете в Беркли, где их считали кумирами молодежи и блестящими холостяками.

Уже с конца 1941 года Оппенгеймер не раз привлекался к консультациям о военном применении атомной энергии. Он посвятил много времени определению критической массы урана-235, а также вместе с Лоуренсом занимался опытами по электромагнитному разделению изотопов урана. Поэтому, когда американские работы над атомной бомбой стали приобретать широкие масштабы, Оппенгеймера пригласили возглавить этот многонациональный научный коллектив.

Теоретические исследования и разработки, связанные с «Манхэттенским проектом», велись в Гарварде, Принстоне, Беркли, а также в Мичиганском университете в Чикаго. В частности, именно там, в Чикаго, обосновался на жительство Энрико Ферми. Он не вылезал из Мичиганского университета, где он, однако, работал не на физическом факультете, а в металлургической лаборатории, которую ученые сокращенно называли «Метлаб». Проводившиеся там исследования были засекречены. Но жена физика знала по крайней мере один секрет: в «Метлабе» не было металлургов. Лишь несколько лет спустя она поняла, с чем коллеги восторженно поздравляли ее мужа в ненастный декабрьский день.

До сих пор под западными трибунами университетского стадиона в Чикаго, где когда-то помещался крытый теннисный корт, висит мемориальная доска с надписью: «2 декабря 1942 года человек впервые осуществил здесь самоподдерживающуюся цепную реакцию, чем положил начало освоению ядерной энергии».

По мере того как «Манхэттенский проект» набирал темпы, Оппенгеймер все чаще задумывался о необходимости объединить усилия различных групп ученых и сосредоточить их в одном месте. Гровс поначалу отнесся к этой идее настороженно. Он предпочитал, чтобы каждый участник проекта знал лишь порученное ему дело и оставался в полном неведении обо всем остальном.

Оппенгеймер не возражал против того, чтобы главные промышленные объекты вроде заводов в Ок-Ридже и Хэнфорде проектировались, строились и эксплуатировались совершенно независимо и даже в секрете друг от друга. Но вместе с тем он считал важным условием успеха свободное общение ученых, возможность сообща преодолевать возникающие трудности.