— А почему «захолустный»? Как-то не празднично…

Но я тут же нашлась:

— Если статья озаглавлена строками из популярной песни — это не может быть плохо! Это хорошо!

— Даже очень хорошо! — эхом поддержала Светка.

Она оценила большим пальцем мои коммерческие начинания и ждала, когда сытным столом их оценит и администратор.

— Сейчас вам накроют. А когда статья выйдет? — все же уточнил начальник.

— Она уже сегодня вышла. В Москве. На днях ждите наплыва посетителей.

Светка пошла ва-банк, желудок ей подсказывал ответы.

Администратор довольно потер руки и, дрогнувшим от собственной щедрости голосом, сказал:

— Девушка! За такое удачное сотрудничество мы дарим вам бесплатные обеды в нашем заведения на все время пребывания в Планерском.

Но не успели мы донести до рта первую ложку, как в ресторан ввалилась компания вчерашних аферистов во главе с Бэзилом-Васей.

Они прочесали глазами столики, наметили себе жертв в виде трех унылых дам столичного разлива и быстренько подсели к ним.

— Надо предупредить теток, — тут же вскипела я праведным гневом.

— Но мы у него живем, — напомнила Светка.

— Жалко их, думают, молодняк подвалил, а тут чистый развод. По теткам не скажешь, что они тоже московские журналистки.

Пока я выбирала между совестью и гречишным матрасом, из служебной комнаты бодро вышел администратор и, подмигнув нам, направился к столу с аферистами. Разговора мы не слышали, лишь видели разговор пальцев.

Управляющий сунул перст в грудь Бэзилу, потом указал в нашу сторону, потом опять ткнул Васю в грудь, а тот в свою очередь тоже ткнул себя в грудь только с гримасой удивления. Мы опустили головы. Но нас все равно заметили.

— Это они журналистки?! — услышали мы возмущенный взвизг Бэзила. На смену языку жестов пришло горькое разоблачение: — Вот та, белая, вообще нигде не работает, а вот та черная — машинистка в обкоме. Пусть не врут!

Я с укором посмотрела на Светку.

— Ну а что ты хотела, мы с ним всю ночь водку пили. Конечно, что-то лишнее сболтнула…

— Ладно, выкрутимся, — вздохнула я. — Кстати, спасибо за повышение по службе. Или это Василий спьяну перепутал райком с обкомом?

Администратор недружелюбно смотрел в нашу сторону, видимо, подсчитывал убытки. Парни паровозиком смылись, а Бэзил на прощание помахал кулаком.

— Дорогуши, — угрожающей походкой подошел к нам начальник ресторана, — за два обеда вы должны нашему заведению приличную сумму. Или вы показываете ваше журналистское удостоверение, или платите.

И тут я поняла, что фраза Цурюпы: «Кто нам на этом пути встретится, будет разнесен вдребезги», — на самом деле видоизмененные слова Христа из Евангелия: «Кто не со Мною, тот против Меня». И сейчас нашему потенциальному врагу нужно принять верное для себя решение — объявлять нам войну или отпускать с миром.

У меня был только один козырь. Тот, которым бы я никогда не воспользовалась без крайней нужды. Но уж больно не хотелось отдавать последние нечестно заработанные…

— Да. Я — машинистка. Но в ОБКОМЕ! А это не шутки… товарищ.

Произнеслось это с гордостью и придыханием. И глубоким подтекстом. Дескать, там, наверху, в обиду меня не дадут.

«Продалась, — казнила я себя жестоко, — за два обеда диссидентскую честь продала, эх…»

Но Светка, почуяв мои душевные метания, вовремя подключилась:

— Вы ей заказали статью о вашем заведении. Статья написана, значит, работа сделана. Вы должны нам денег, или мы сообщим в обком, что у вас вместо портрета Горбачева висит портрет Степана Бандеры.

Начальник очень удивился, потому что мы не были в его кабинете и, следовательно, не знали, что там висит портрет Льва Троцкого.

В голове администратора всплыли любимые строки из речи революционера:

Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния… А пока наши юноши в кожаных куртках — сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы — умеют ненавидеть все русское. О, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию — офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!

Администратор заучил эти слова наизусть, их передал ему по наследству отец. Может, Троцкий это и не говорил или говорил, но не Троцкий. Но душа откликалась на ненависть и питалась ею. А все потому, что в детстве у начальника не было велосипеда.

А теперь эти чертовы москали угрожают ему ненавистной советской властью.

— Слушайте, девочки… Давайте сделаем вид, что мы никогда не виделись. Без взаимных претензий. Договорились?

Светка еще хотела возроптать, но я гордо сказала:

— Пошли отсюда. А то еще пара минут, и я напишу опровержение на свою статью.

Когда за нами закрылась дверь корчмы, стало понятно, что надо начинать все сначала.

— Давай цивилизованно снимем комнату. У нас же есть деньги! — вспомнила я.

— Так других вариантов и нет. Бэзил вряд ли ждет с распростертыми объятиями. Адрес тетки с горшком он тоже знает — лучше не рисковать. Мы ведь ему тоже кислород перекрыли с корчмой. Гад такой, сдал нас, не моргнув.

— А еще в Москву собрался. Кому он там нужен!

По жаркой пыльной дороге опять приковыляли к почте. Это была центральная точка, как перекресток в Москве. Тут сходились все интересы: позвонить домой (очередь на час), отправить письмо, снять хату, узнать все сплетни.

Очень большая женская грудь прижала нас к столбу с объявлениями и басом сказала:

— Сдаю два койко-места на мансарде. Не шуметь, не приводить, утром можно вскипятить чайник. Умывальник и туалет — во дворе. Пошли!

Мы не сопротивлялись, тем более плохо представляли себе эту «мансарду».

— Ты не хочешь домой позвонить, пока мы у почты? — спросила я Светку.

— Вообще-то я боюсь. Меня ругать будут, наверное… Ведь я же за булочкой вышла и исчезла на два дня. Нет, давай еще подождем, — может, само все рассосется?

— А если твои подадут во всесоюзный розыск? — предположила я.

— И мои фото будут висеть на всех столбах? Это ж слава! Ладно, завтра позвоню, когда адрес будем знать. Пусть письмо мне напишут.

Весь двор был в винограднике. Он красиво переплетался над головой и по боковым конструкциям, создавая тень в жаркий полдень. Утомленные перипетиями и долгой дорогой на каблуках, мы рухнули на койки под самой крышей и заснули.

Наша хозяйка, симпатичная, но с усами, оказалась ярой фанаткой русской эстрады. Точнее, новой «эмигрантской» волны в лице загадочного американца Вилли Токарева.