- Я не обидчивый, - тихо говорит Макс.

- А… очень… удобно… - тяну я, чувствуя его взгляд на своей щеке.

Мы замолкаем, слушая, как шумят клубные басы за дверью. Мне пора идти, работать… а ему пора идти развлекаться.

- Я пойду, - говорю, по-прежнему глядя в стену.

- Обменяемся номерами? - вдруг спрашивает он.

- Эм… номерами? - переспрашиваю  с подозрением, бросив на него косой взгляд.

- Да. Можем сходить куда-нибудь… как друзья, - акцентируя внимание на последних словах, предлагает Макс.

Зелёные глаза следят за моим лицом. Чтобы оно не скривилось в детской обиде, заставляю его застыть, но моё глупое сердце болезненно сжимается.

Он сует мне свою дружбу - какое благородство. 

После того, как… оттрахал меня трижды в течение часа! Мне десяти лет не хватит, чтобы перестать хотеть этого опять. С ним.

Закатай губу, Кудряшка.

- Круто… - бормочу, сжимая в ладони антисептик, которым хочу запустить в его притягательное лицо. Поправив волосы, бросаю хрипловато. - Может я решу сделать татушку, поможешь с этим?

- Где? - хмурится Макс, вбивая мой номер в свой телефон.

На лбу. Что-то вроде “дура”!

- Эммм… где-нибудь… - бросаю легкомысленно.

Макс проходится рассеянным взглядом по моему телу, будто прикидывая варианты.

- На фиг тебе татушка? - мрачнеет он.

- Хочется! - заявляю, переминаясь с ноги на ногу, потому что ему мои слова явно не понравились.

Он явно собирался сказать что-то ещё , но дверь за его плечом вдруг распахивается, пропуская в коридор шум танцпола и покачивающиеся бёдра, обтянутые сверкающим платьем.

Макс оборачивается на звук,  а я делаю шаг назад, отступая.

Девица медленно подходит к нему и обнимает за шею, бросив на меня сощуренный острый взгляд. Мои глаза, против воли, приклеиваются к её лицу. Она очень красивая. И “дорогая”. И она сука, вижу невооруженным глазом. Я таких повидала в “Кислоте”...

Господи, она льнёт к нему на полных правах… они почти одного роста. Его рука, после заминки, обнимает её талию.

Сжимаю губы, глядя на него равнодушно. Я на это очень надеюсь…

- Я тебя потеряла, - растягивая окончания, звонко и весело сообщает девица.

- Сейчас подойду, Кира, - спокойно говорит Макс, поглядывая на меня.

- Хорошего вечера, - киваю, обходя их по дуге и стараясь не бежать.

Распахиваю дверь и слышу:

- Отвезёшь меня сегодня домой?

Закрываю глаза, делая глубокий вдох.

Я ни за что на свете не стану с ним “дружить”.

Не дождётся…

В голову лезут всякие картинки, которые мешают нормально работать. Там тело Макса сплетённое с телом этой швабры…

Отключаю голову, и это не сложно. Особенно к трём утра. Но, когда vip-компания покидает клуб, рядом с моей стойкой материализуется лысый бугай, где-то растеряв своих блондинок.

- Спасибо, обслуживание было на уровне, - протягивает он свернутую оранжевую купюру.

Вопросительно смотрю на его руку, а потом на него.

Это слишком большие чаевые для меня.

- Приходите ещё, - говорю смущённо.

- Обязательно придём, милая, - пытаясь поймать мой взгляд, улыбается он.

Упорно не позволяю ему этого, не решаясь взять из его рук деньги или что-нибудь ещё. Он здоровый, наглый и посторонний. И его внимание меня напрягает. Парень молча кладёт деньги на стойку, поняв, что я не собираюсь с ним флиртовать или трахаться в туалете. Или какого там чёрта ему от меня нужно?

Провожаю его блестящий затылок взглядом до самых дверей, откуда, сжав челюсти, за мной наблюдает Макс.

Мне хочется показать ему средний палец, но вместо этого отворачиваюсь, делая вид, будто в упор не вижу лежащих передо мной денег. Как и висящей на его локте брюнетки.

“С Рождеством, веснушка”, - всплывает на экране моего нового телефона зелёный квадратик сообщения.

“Веснушка…” - фыркает мой внутренний голос.

Упрямо сжав губы, переворачиваю телефон экраном вниз, чтобы не бесил.

Это продолжается уже два дня. Я не отвечаю. Даже не думаю отвечать. Я даже номер его не сохранила! Зато сразу как-то выучила, просто браво.

Вот зачем он пишет?

“Привет, это Макс".

Привет и пока.

“Собираюсь в Центр, не хочешь прогуляться со мной?”.

Пфффф, а может ты со мной?

“Понял”.

Ничего ты не понял.

“Я вижу, что ты читаешь”.

Больше не буду.

Это малодушно.

Ведь можно просто написать ему “отвали”, и он отвалит, уверена. Вместо этого я играю в трусливую молчанку.

Неразумная часть меня побеждена моей разумной частью, и она во все колокола трезвонит о том, что всё “это” мне ну вообще ни к чему. Господи, ему девятнадцать! Он ветренный и любвеобильный мажор в затянувшемся пубертатном периоде. Очень харизматичный и такой уютный...

Это ничего не меняет.

Зачем мне вообще с ним общаться? Это не серьёзно. Дружить… чушь собачья…

- … в общем, я уже два раза ездила в магазин, чтобы полюбоваться теми стульями… - мечтательно вздыхает мама, мясницки разделывая восхитительную домашнюю индейку. - Летом... поставим на даче столик и стульчики эти, чаю заварим…

Звучит здорово…

Осталось только эти стулья купить. Плетёные дачные стулья с деревянным каркасом...

Восхитительно...

Нужно брать четыре, не меньше. Мы пока не потянем. На их пенсию разве что помереть от голода можно.

- Светлана, не в стульях счастье, а в людях, - подаёт голос папа, зная, что стульев ей пока не видать. - А что думает моя дочь? Почему она сегодня не разговаривает?

В нетерпении подставляю тарелку, прося жалобно:

- Можно мне ножку?..

- Можно, - довольно улыбается мама, заполняя мою тарелку.

Принимаюсь за еду, с теплотой осматривая добротно подсвеченную фонариками кухню.

Я люблю своих родителей. Очень.

Вздохнув, убежденно замечаю:

- С милыми рай и в шалаше...

Или на полу…

Это здесь при чём?

- Блестяще, - довольно хмыкает отец, с улыбкой принимая крыло.

- Это мы что ли твои “милые”?, - хихикает мама.

- Угу, - зарабатываю я дополнительные очки, жуя индейку.