На втором этаже ряды столов тянутся от стены к стене, а сквозь высокие окна в помещение льётся солнце. Здесь просторно и светло, а атмосфера непринуждённая, и это мне тоже нравится.

– Вон там его кабинет, – раздаётся совсем рядом, а я вздрагиваю, потому что вовсе забыла, кто идёт рядом со мной.

– Спасибо, что отвёл.

– Пожалуйста… Ксения, – улыбается и отпускает меня. Но не уходит, лишь снова достаёт из кармана ключи и…

– Ты же говорил, он на месте… Литвинов в смысле.

– Уже на месте, – улыбается и распахивает передо мной дверь. – Приятно познакомиться. Проходи. Кофе будешь?

– Кофе? – ошарашенно повторяю, следя, как мой не в меру настойчивый провожатый идёт к дивану у стены и бросает на него почту.

Потягивается, разминая мышцы, становясь похожим на ленивого кота, который только-только проснулся. А ещё его просторная футболка задирается выше, оголяя мышцы пресса…

Но подождите…

– То есть ты и есть Литвинов Роман Александрович? – уточняю, хотя его хозяйские повадки в стеклянных стенах этого кабинета не оставляют сомнений. – Всё верно я поняла?

– Вот и познакомились, Ларионова Ксения, – хитро улыбается и указывает рукой на диван, предлагая сесть.

В самом деле, в ногах правды нет, потому принимаю приглашение.

– Вот, это вам, – отдаю документы, а Роман смотрит на меня удивлённо.

– С чего бы ты вдруг на вы перешла? – он сверлит меня взглядом, но неужели и сам не понимает почему?

– Ну как же… одно дело симпатичный незнакомец, другое – человек, выкупающий фирму, в которой я работаю. Совершенно разный уровень общения. Это же элементарно.

– Подожди! Замри! – приказывает, а я слушаюсь, потому что он снова делает что-то такое, от чего моё сердце совершает кульбит. – То есть ты сама, без моего давления, назвала меня симпатичным?

Улыбка дрожит в уголках его губ, а я, сама того не осознавая, начинаю смеяться. Нет, в самом деле, он самый странный мужчина в моей жизни.

– Я не специально, оно само вырвалось, – говорю, отсмеявшись, а Рома усмехается.

– Ну-ну. – Снова углубляется в изучение документов, а я жду, когда закончит. Олег Борисович просил дождаться ответа Литвинова по отчёту, потому ничего не остаётся, как тихо сидеть примерной школьницей.

Чтобы как-то скрасить ожидание, рассматриваю просторный кабинет, пока Роман Александрович рассматривает документы, и удивляюсь, что здесь всё довольно аскетично: необходимый минимум мебели для работы, тонкий ноут на столе, да большой плакат супергеройской тематики на стене над креслом. Очень строго и по-мужски.

– Всё хорошо, отличный отчёт, – замечает Роман, кладя раскрытую папку на стол, а я незаметно для себя выдыхаю.

– Ещё бы был не отличный. Я всю ночь его делала, из-за этого чуть под твою машину не угодила. Попробовал бы он другим быть.

Роман молчит, будто бы что-то в уме решает – какую-то сложную задачу, понятную только ему.

– Значит, ты у нас не только красавица, а ещё и умница. Учтём.

И почему-то именно эта незатейливая похвала заставляет моё сердце биться сильнее. Я всегда стремилась кому-то доказать, что всё смогу и всё сумею. Вначале родителям, потом уже самой себе. Это сидит во мне глубоко внутри, и от этого так сложно избавиться, что я даже перестала пытаться. Но порой так сложно рвать жилы, так утомительно… потому, когда совершенно посторонний человек видит во мне не только красивую картинку, но и что-то большее, становится тепло на душе.

Улыбаюсь, счастливая, а Роман складывает руки на груди и смотрит на меня пристально, изучает.

– Ты очень красивая, когда улыбаешься, снежная королева. Делай это почаще.

– Снова “снежная королева”? Уже ведь знаешь моё имя. Отчего снова?

– Ну… мне нравится. Есть в этом что-то личное и интимное. – Потирает покрытый щетиной подбородок, о чём-то размышляя. – Кстати, повторяю вопрос: кофе будешь?

– Нет, спасибо большое. Я ночью несколько переборщила с кофе… наверное, неделю его пить не смогу.

– Ночью, значит? – усмехается и снова потирает свой подбородок. – Ночью нужно с сексом перебарщивать, а не с кофеином.

– Спасибо за ценный совет. Очень важно было услышать его именно сейчас и именно от тебя.

– У меня много таких в загашнике.

– И все о сексе?

– Практически, – Рома смеётся и, обойдя стол, наклоняется над ноутом и распахивает его крышку. Пару мгновений он что-то печатает на клавиатуре, а я поднимаюсь с места. Надо возвращаться на работу, потому что всё, что нужно, я уже сделала.

– Так, я отправил письмо твоему шефу. Сегодня, значит, как и планировали, подпишем все документы.

– Это замечательно, – говорю вполне искренне и делаю шаг в направлении выхода.

– Уже уходишь? – интересуется, за один длинный шаг сокращая расстояние между нами. От его близости я почти задыхаюсь, а терпкий аромат мужского одеколона щекочет ноздри.

Мой нос упирается ему в грудь, и я отступаю назад.

– Мне пора на работу.

– Похвальное рвение.

Я не вижу его лица, но почему-то кажется, что он сейчас улыбается.

– Я бы отвёз тебя, но перед подписанием документов нужно сделать пару важных дел. Прости.

– Не нужно извиняться, Роман Александрович, – поднимаю голову и убеждаюсь, что он действительно улыбается, – вы же не обязаны.

– Думаешь, если я твой новый начальник, то нужно сразу выкать и бить поклоны? У нас в фирме никто никому не выкает, у нас свободные отношения.

Все его слова будто бы имеют под собой иной смысл. Или мне просто так кажется?

– Всё, я поехала, – выдыхаю, а Роман не удерживает меня. И это хорошо, так я хотя бы думать снова смогу нормально.

– Ксения, – окликает меня, когда до выхода остаётся один шаг, – до вечера.

– В каком смысле?

– У Олега Борисовича все детали уточнишь, он в курсе, – хитро улыбается, а я сбегаю, чтобы не найти повода задержаться ещё хоть на мгновение.

Ксения.

В автобусе не хватает кислорода, и я кое-как пробираюсь к распахнутому окну, чтобы подышать свежим воздухом. Высовываю немного голову, а кто-то напирает сзади с такой силой, что меня буквально впечатывает в тёплую стену. Ещё немного и меня точно расплющит, слово даю.

С тоской вспоминаю, как удобно было ехать по этой дороге в машине, и эти мысли цепляются одна за другую, пока не будят в воображении образ того, кто вёл эту самую машину. Рома…

Крепко зажмуриваюсь и шиплю от боли, когда какой-то мужик задевает острым локтём мою поясницу, а чья-то тяжёлая сумка бьёт по косточке на ноге. Проклятие! Когда же эта поездка уже закончится? Будто в адский предбанник попала, и скоро радостные черти запихнут меня в кипящий котёл по самую макушку.