себя не принимали. Но, тем не менее, корифей был, назывался «владыкой Зиманды», ну и те же Потапычи с этим не спорили: владычит — да и хрен с ним, главное — чтоб не мешал.

Но Михолап оказался в сложном (и не до конца понимаемом мной) положении, в котором он попросился этому монарху в… гвардию. Личные войска, естественно, не рядовым, рассчитывая получить «землицу с людишками» за свою службу. И его корифейство не отказало: в суме валялся пергамент с финтифлюшками и печатями, который был, одновременно, «согласием» его корифейства и чем-то вроде документа, гвардейского патента видому Михолапу Потапычу. С распоряжением «явиться в стольный град и приступить к службе».

В общем… а чёрт его знает, скорее хорошо, наверное, чем наоборот. Столица и в плане комфорта из любого положения получше глубинки. Да и всё читанное мне говорит, что всякие гвардейцы и прочие семёновцы — пинали пинусы шесть дней в неделю, за это имея немалое жалованье и статус. В общем: вариант с гвардией скорее хорош. Даже деньги есть — рубины точно не фальшивые и ценные, Михолап в этом был уверен, вспоминая почему-то жреца.

Так что потопал я по дороге, которая вела к крупнейшему городу округи — Гденьску. Варианты с биотранспортом не годились, а до двигателей какого бы то ни было сгорания местные не додумались. Вообще, конечно, чертовски много интересного: магия всякая, как с ней уживаются, и что она может дать? Быт у Потапычей был… ну скажем так, пейзане моего мира взвыли бы от убожества, как жил этот владетельный аристократ. Понятно, конечно, что в средневековье постоянная сытость — это уже вершина, шик и прочее. Куда там майбахам и бирюликам, сытое брюхо — реальные, причём редкостные для примерно этого исторического периода «понты».

Но у меня есть надежда, что в медвежьем углу Медвежьего Угла (вполне реальное название земли и поместья) немножечко отстали от прогресса. Хотелось бы, чтобы лет этак на двести-триста, но это мечты. Тем не менее, с учётом реальности магии, скорости доставки послания и ответа (сутки, а расстояния даже умозрительно немалые), есть надежда на то, что мне, блин, не придётся на морозце тужиться над выгребной ямой, вытирая ценную деталь себя заиндевевшими косичками с сеном.

С этими бодрыми мыслями я топал по дороге, проверяя ряд своих умений и возможностей, причём на некоторые действия неотзывчивая к мыслям память вполне «раскочегарилась». Например, пулестрелы у местных были. Редкость, «столичная штучка», но были, и явно не пороховые. За пороховую вонь Потапычи с их нюхом приехавшего похвастаться соседа бы били, причём исключительно ногами.

Как понятно, эта «безделка» беролакам была ни к селу, ни к городу: возможность прицеливаться с их зрением близилась к нулю, до смешного: чем сильнее таращишься и вглядываешься, тем хуже в итоге видишь объект. В принципе, вроде как меня в «гвардейцы» уже взяли. Но есть у меня подозрение, что гвардия, раз уж есть пулестрел — ружьереры, пищалисты, а то и вообще мушкетёры. А в отличие от книги француза, шпага у таковых — дело десятое. И единственное полноценно достоверное столкновение (а не кабацкая драка) — это бастион в конце книги, где четвёрка со слугами непрерывно занималась тем, что перезаряжала и стреляла, делая вид, что на пикнике. Просто если не стрелок, в таких раскладах — то телохранитель-пулеуловитель, что мне как-то ну вот совсем не улыбается. Хотя магия, не стоит забывать. В общем — посмотрим, что и как будет, но возможность как-то бороться с этой жуткой близорукостью (и косоглазостью, в прямом смысле слова, когда стараешься что-то разглядеть) надо бы поискать.

Под эти мысли я дотопал до довольно крупного, расчищенного от леса поля, на перекрёстье аж шести (или трёх, вопрос точки зрения) дорог. Двухэтажное, каменно-деревянное здание с надписью на доске «Трактир» разместилось у дороги. Коновязь, не пустая, открытая… каретная? Тележная? Ну в общем, крыша-навес над телегами и даже какой-то пролёткой, естественно распряжённой. Единственное, что меня останавливало, это вопрос денег. Впрочем, рука рефлекторно скользнула под меховой ремень, не менее рефлекторно вытащила оттуда маленький полотняный мешочек, позвякивающий металлом. Ревизия имущества и память подсказали, что хоть отсвечивающие золотом и серебром монетки невелики, но имеют весьма высокую покупательную способность. Так что на ночлег и пожрать — точно хватит. А то из-за отсутствия второго — живот сводит. А первое я предпочту делать не в лесу, кишащем призрачными рысями (не точно, что кишат, но предполагать такое нужно) и ордами сапогокрадов, а в нормальной кровати, желательно мягкой и чистой. И помыться не помещает — тут и я, и память Михолапа сошлись на все сто, на тему гигиены.

Так что, убрав кошель, я просто толкнул в заведение с вывеской «Трактир».

5. Кошачья диверсия

Помещение было полутораэтажным, деревянным и закопчённым, с прямо-таки каноничной люстрой из колеса: то есть, в большинстве своём, полутёмное. Но с полуторного этажа, не всего, а одного места, пробивался более яркий свет, причём ещё и явно не от огня. Последним я заинтересовался, но отложил разбор «а что это там светит?» на потом.

Нижняя зала, несмотря на полумрак (хотя моргнув пару раз, я стал видеть чуть ли не лучше, чем на свету — видимо, ещё одна грань «медвежьего ока»), просматривалась нормально: пространство было заставлено длинными скамьями и длинными столами, где сейчас сидели и жрали человек пятнадцать. Вместить же длинные столы и скамьи могли не меньше сотни, навскидку. Сами люди были одеты небогато, вполне укладываясь в категорию «коробейники» или «перекупы», как назвался неудачливый претендент на мою обувку. И, присмотревшись, я узнал сидящую в отдалении троицу, не по лицам — по абрисам. Такой выдающейся по толщине бабы я ещё не видел, а из памяти Михолапа всплыло, что у «подлых сословий» толщина, особенно у женщин — признак красоты. У Потапычей, вроде, не совсем так (и, надеюсь, у аристократов в целом), но «модельная худоба» точно рассматривалась как болезнь, нищета, ну и как следствие — уродство.

Никаких «барных стоек» не наблюдалось: был раздаточный стол, с которого пара парней в повязанных на манер передника тряпках (половые, вспомнил уже я) время от времени забирали деревянные доски с едой и деревянные кружки с выпивкой. Ну и за этой же стойкой стоял пузатый, жутко плечистый детина: то ли