дальность четыреста метров, в снайперском полтора километра, но на такую дальность даже норматива нет. Штатный норматив — сто, триста, шестьсот метров. И реальная скорострельность тридцать выстрелов в минуту, тл есть три магазина. А это значит, что за десять секунд, можно вполне спустить весь магазин. И снайперский прицел четырех кратный.

Подходим, берем винтовки, снаряжаем и занимаем позицию для стрельбы лежа. И поехали, по сигналу самого Рокосcовского. Тридцать секунд и десять выстрелов. И тут же встали, первая серия на сто метров отстреляна. Тут внешне все просто, навел, пойма в перекрестие прицела и выстрелил. Вот только, малейшее смещение и пуля ушла на метр в сторону, выстрел в молоко.

А тем временем уже примчался гонец с листками, и пошел отсчет. Мгновения и генералы посчитали.

— Романов 95, Сергеев 95. — звучит голос Малиновского, а я думаю:

— Андрей всю ночь не спал что ли, по мухам тренировался?—

И пошла вторая серия. Рокосcовский вновь отдает команду к стрельбе, мы вставляем запасные магазины и вниз, в положение лежа.

И снова десяток выстрелов за все те же тридцать секунд, только дистанция уже в три сотни метров и фигурка заметно по меньше в прицеле. Но все равно, поймал центр в перекрестье и отстрелялся. Все, вторая серия улетела, и мы встаем по команде. Встали и замерли, оружие разряжено, на предохранителе и даже лежит на столике, а гонец умчался в повторный забег.

Секунды пролетели быстро и он вернулся, с листками, конечно, и снова Рокосcовский с Малиновским, уже похоже в азарте, пересчитывают очки.

— Романов 92, Сергеев 92. — Вновь звучит голос Малиновского и снова ничья.

— Третий раунд. — Думаю я и вновь занимаю позицию лежа, сперва конечно перезарядив винтовку.

Теперь шестьсот метров и я снимаю предохранитель, глазок прицела уже прижался к глазу и я ловлю мишень. Есть, поймал, теперь выцелить центр, перекрестье, дыхание.

— Все хорошо, все спокойно. — Погружаюсь в транс я и плавно тяну курок. Выстрел, второй, третий…десятый.

Все, отстрелялся и я встаю. Магазин на стол, винтовка на предохранитель и тоже на стол. Андрей повторяет мои действия и мы замираем у генеральского дуэта, уже увлеченно подсчитывающего очки на принесенные листках мишеней.

Все, посчитали и раздается голос самого Рокосcовского:

— Сергеев 95, Романов. — И он делает паузу, произнося спустя секунды:

— 99. — И тут же. — Поздравляю, Романов. Ты мастерский норматив выполнил. С нас значок. —

А еще через мгновение добавляет:

— Сергеев тоже молодец, на КМС. Значок тоже будет, завтра вручим.—

Я киваю, и мы прощаемся с генералами и почти полковниками. Они уходят, а мы устремляемся к нашим машинам и тут я решаю немного по хулиганить, а заодно и познакомить наших, похоже влюбленных поближе.

— Андрей, мы сейчас на Волхонку, с нами поедешь? — Спрашиваю я и он конечно соглашается, а наши смотрят на меня с интересом, они то меня знают и начинают что-то подозревать.

— Тут, такое дело. — Невинно начинаю я. — Свободных мест в машине четыре, а нас пятеро. Придется потесниться. Меняем дислокацию. Лера садится за штурмана, рядом с водителем я за ней, Света ко мне на колени, потом Андрей и наконец Аня. —

Озвучиваю я расклады и тут же спрашиваю с улыбкой:

— Никто, надеюсь, не против?—

— Похоже все только за. — Думаю я, глядя на явно обрадованный народ.

И главное у каждого свой повод:

… Лерка, в кои-то веки на такой машине и впереди поедет.

… Светка на полных правах и у меня на коленях.

…. Аня и Андрей рядом и можно пообщаться или по переглядываться и и мы поехали.

Водитель едет осторожно и спидометр не уходит в желтую зону, зеленая подсветка говорит и том что он едет по правилам, спокойно и аккуратно.

Мы едем, а за окнами шикарной машины проносится вечерняя Москва.

* * *

— Ну вот и приехали, и даже уже отдохнули немного, поужинали, заставив по трапезничать с нами и Андрея. А потом он вместе с Аней куда-то исчез, ну да дело молодое, а мы со Светкой и Леркой угнездились на моей любимой веранде. — Думаю я, оглядывая сидящих рядом любимую и подругу.

Светка улыбается, придвигается поближе и просит:

— Спой, Даня, что-нибудь хорошее. — Я ее целую, под насмешливым взглядом Лерки и беру свою верную шестиструнку.

Аккорд звучит во тьме и тишине успокоившейся Москвы, а следом и слова, что не надо продаваться за «серебро», и за золото тоже. Да, это БИ2:

* * *

«Я не вернусь», —

Так говорил когда-то,

И туман глотал мои слова

И превращал их в воду.

Я всё отдам

За продолжение пути,

Оставлю позади

Свою беспечную свободу.

Не потерять бы в серебре

Её одну…

Заветную.

Не по себе

От этой тихой и чужой зимы,

С которой я на «ты».

Нам не стерпеть друг друга.

И до войны

Мне не добраться никогда.

Моя безумная звезда

Ведёт меня по кругу.

Не потерять бы в серебре

Её одну…

Заветную.

А в облаках

Застыл луны неверный свет,

И в нём

Перемешались города, и я

Зову её несмело.

Не потерять бы в серебре

Её одну…

Заветную.

* * *

Потом откладываю гитару в сторону, пожимаю Лерке руку, обнимаю Светку и говорю:

— Мы не потеряемся, никогда и ни за что. Во всем мире не хватит сокровищ, чтобы нас купить, мы не продаемся, мы просто