Ключ лежал в сумочке — Дори переслала мне его по почте сразу после того, как я подписала договор о продаже. Он прибыл в коробке, завернутой в коричневую бумагу и аккуратно обвязанной шпагатом. Когда я увидела старомодный увесистый железный ключ, у меня появилось чувство, что мне вручили ключи от Нарнии… зато теперь он оттягивал мою ладонь, словно желая напомнить о принятом мною сомнительном решении. Я пожертвовала карьерой на Манхэттене, в университете, который в свое время окончила, ради возможности работать в заштатном колледже и жить в захолустном городишке, где я никого не знала. Я купила дом, которому уже больше ста лет и которому — вопреки оптимистическому прогнозу инспектора — очень скоро понадобится ремонт, а уж в какую он выльется сумму мне, всегда менявшей съемные квартиры как перчатки, оставалось только гадать. Но, что хуже всего, я рисковала потерять человека, с которым мы были вместе уже шесть лет и которого я, как мне казалось, любила. И все благодаря нескольким старым коробкам с дневниками на чердаке, искре вдохновения, посетившей меня на лесной тропинке, и аромату жимолости в залитой лунным светом спальне.

А то, что последняя причина являлась решающей, иначе, как безумием, наверное, не назовешь. Весь последний месяц я вспоминала тот сон, то ли страшась, то ли желая, чтобы все повторилось снова, и каждое утро просыпалась, слегка разочарованная, что мой демон-любовник не явился ко мне во сне. Может, поэтому меня так тянуло купить этот дом? Но если причина в этом, тогда мне стоит бежать отсюда со всех ног — сесть в машину, новехонькую «хонду», купленную мною специально для жизни в деревне, и вернуться в Нью-Йорк. Уже оттуда я напишу Дори Брауни, попрошу ее снова выставить дом продажу, а сама буду перебиваться случайными лекциями и надеяться на то, что в будущем году появится вакансия в каком-нибудь колледже на разумном расстоянии от Манхэттена… Да, именно так мне и следует поступить, только…

Что-то негромко звякнуло. Звук был явно металлический.

Опустив глаза, я едва сдержала крик — тяжелый металлический ключ, который я только что сжимала в ладони, сейчас торчал в замке. Как такое могло случиться?! Вытащив ключ, я осторожно отодвинула руку на пару дюймов. И тут вдруг почувствовала, как он завибрировал в моей ладони. Может, у меня просто трясутся руки? Или…

Я осторожно коснулась ключом замочной скважины, только сейчас обратив внимание на украшавшую ее железную дощечку в виде петуха. И почувствовала рывок — мою руку точно на буксире потянуло к двери. Ахнув, я выпустила ключ — он вырвался у меня из рук, легко скользнул в замочную скважину и замер.

Проклятие! Какое-то время я изумленно таращилась на него… потом в голове у меня вдруг негромко щелкнуло. Ну, конечно! Должно быть, замок магнитный, сообразила я. Правда, в XIX веке таких, кажется, еще не делали, но потом я припомнила рассказы Дори о Сайласе Ла Мотте — о том, как он хотел, чтобы тут все было как на корабле. Этот дом он выстроил для жены и дочери, а судя по отчету нанятого мною инспектора, дом находился в изумительном состоянии. «Слегка кое-где подкрасить, и можно жить», — сообщил он, заодно посоветовав обратиться к его кузену Броку Олсену, который, в свою очередь, как вскоре выяснилось, приходился родным братом Айку Олсену, моему новому садовнику. Дори сообщила, что неделю назад связалась с Броком — он обещал, что с ремонтом проблем не будет. Мне не о чем беспокоиться. Конечно, покупать этот дом было безумием, но еще большим безумием было бы уехать сейчас.

Я нерешительно повернула ключ. Он легко повернулся в замке, и дверь бесшумно распахнулась — надо признать, этим она выгодно отличалась от вечно скрипящих дверей, которых полным-полно в любом готическом романе. Паутины тоже почему-то не оказалось — вместо мерзкого запаха плесени в воздухе витали ароматы свежей краски и лака. Помимо этого Брок вызвался заодно проверить деревянные половицы, оконные рамы и остальные, как он выразился, «декорации». Войдя в дом, я убедилась, что Брок предусмотрительно оставил двери библиотеки и гостиной открытыми, чтобы запахи краски поскорее выветрились. Отполированные деревянные полы ослепительно сверкали, словно поверхность льда. Я с трудом подавила мысль сбросить кроссовки и, разбежавшись, прокатиться по нему в носках. Вместо этого я словно зачарованная вошла в гостиную, провела ладонью по каминной полке полированного красного дерева, прошла через столовую — благодаря свежей краске цвета слоновой кости греческие богини в свадебной процессии Психеи казались высеченными из мрамора, — потом заглянула на кухню и ахнула. Даже потертый линолеум Матильды сверкал как зеркало.

Дори заранее отрядила свою экономку, которую она именовала просто «старая Мег», навести порядок на кухонных полках и в холодильнике. Теперь все шкафы изнутри были устланы бумагой с веселеньким рисунком в цветочек (на первое время сойдет, решила я, выглядит даже мило), а в холодильнике меня дожидалось молоко, яйца и еще какая-то миска — из-под нее торчала записка, в которой были инструкции, как разогреть лапшу с тунцом (это был сюрприз). Честно говоря, я собиралась заказать пиццу, но… ладно, сюрприз так сюрприз. В машине у меня была бутылка вина — прощальный подарок от соседок по этажу, чьих кошек я частенько кормила; для тунца самое оно, решила я.

Осмотрев кухню, я вернулась в библиотеку, посреди которой скучали сорок три коробки моих собственных книг, отправленные мною сюда со склада еще на прошлой неделе. Остальные книги — а также другие вещи из моей квартиры — должны были привезти завтра.

У меня руки чесались поскорее распаковать коробки, но я напомнила себе, что первым делом нужно обойти дом. Дори предупредила, что, если мне что-то не понравится («Что бы это ни было», — несколько раз с нажимом повторила она), я должна немедленно позвонить ей. Почему-то ее особенно беспокоило, понравится ли мне моя будущая спальня.

— Я приготовила вам сюрприз, — призналась она наконец. — Маленький подарок от меня, Дианы Харт и Лиз Бук и еще нескольких ваших соседок — так сказать, по случаю вашего приезда.

Оставалось надеяться, что это будет что-то не слишком дорогое. Я и без того уже чувствовала себя обязанной Дори за все ee хлопоты. Но когда я робко спросила, сколько я ей должна, Дори принялась бурно протестовать. «Мы же теперь соседи, — твердила она, — а соседи должны помогать друг другу».

Поднявшись на второй этаж, я убедилась, что двери маленьких спален предусмотрительно оставлены открытыми, чтобы дать краске и лаку высохнуть. Затейливые стоперы[1]в виде копанных из железа мышек цепко удерживали их крохотными лапками… однако дверь в хозяйскую спальню в конце коридора была прикрыта. Удивившись, я повернула ручку, но дверь точно приклеилась к косяку и упорно не желала открываться. Может, ее захлопнуло сквозняком, а краска еще не высохла, и дверь приклеилась намертво, предположила я. Придется просить Брока заняться ею. Вздохнув, я навалилась на нее плечом… и тут дверь распахнулась. Я, как пушечное ядро, влетела в комнату. Ветер, словно рассердившись на столь бесцеремонное вторжение, взметнул кружевную занавеску на полуоткрытом окне и шумно дунул на кровать, едва не сбросив на пол покрывало.