– Предпочтительно. Все равно, что не захотите сказать – не скажете. Я вас слушаю.

– Тогда небольшая экскурсия в прошлое. Вы знаете, что у нас маленькая страна и с трех сторон омывается водами Персидского залива. Границы с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами фактически нет. Это ни хорошо, ни плохо. Почти вся территория у нас каменистая и пустынная. Раньше занимались в основном добычей жемчуга, ловлей рыбы, разводили скот, но нам повезло. С тех пор, как у нас нашли нефть, а потом и газ, жизнь из кочевой, и скажем прямо нищенской, стала улучшаться. Эмир построил правильную политику, доходы от экспорта нефти вкладываются в развитие других отраслей, в том числе за границей. Уровень жизни жителей, я имею ввиду коренных жителей Катара, растет. Так вот. Будучи обделенными климатом и малым наличием растительности, взамен мы получили природные ресурсы в очень больших количествах, которые и позволяют нам становиться богаче. Деньги не должны просто лежать, они, как известно, должны работать. В последнее время мы начали задумываться и о телевидении и о радио. Надо рассказывать и о себе и о событиях в мире.Компании, которые здесь работают, в основном западные или ближайших государств. Они высказывают свое мнение, а нам хочется высказать свое.

– А причем здесь я?

– Я помню выше высказывание относительно того, что правду говорить сложно, и что вы не хотели бы принуждать ко лжи сотрудников, если бы владели средствами массовой информации.

– Я был не прав?

– Правы. К тому же мы хотели бы в дальнейшем обсудить с вами сотрудничество с области искусства. Но это чуть позже. А о главное – не хотите подумать над предложением, создать телекомпанию у нас.

– Это ваше предложение или желание эмира?

Он чуть поморщился: – Эмиру еще не предлагали, но есть лица, которым это интересно и создание компании, возможно, я бы сказал очень реально, но чуть позже. Пока мы ведем переговоры.

– Вы понимаете, что предлагаете? Во-первых, я далек от этой области и плохо знаю тонкости данного бизнеса, а точнее совсем не знаю. Во-вторых, у меня будет свое мнение, и оно может разойтись с вашим, и в третьих, у меня нет столько денег.

– Вопрос денег решаем. Об этом не беспокойтесь. Что касается отсутствия опыта, то мне кажется это и не плохо. У вас свежий взгляд на мир. Вы не зациклены на рамках. Конечно, ограничения неизбежны. Не принято говорить об эмире. У нас в отличие от европейцев другой менталитет. Это у вас можно писать о правительстве все что угодно. У нас нет. Но есть другие темы. Вы же не журналистом работаете, а организатором.

– Но любой канал – рупор власти. Вы захотите высказывать свое мнение?

– Конечно, но это можно подавать параллельно с другим мнением.

– Не ожидал такого предложения.

– Я понимаю, что оно звучит неожиданно.

– Более чем.

– Вы надолго приехали?

– Виза на месяц, – я не хотел посвящать его, что собираюсь пробыть меньше.

– Тогда у вас достаточно времени, чтобы обдумать предложение.

– Я не уверен, что соглашусь, каждый должен заниматься тем делом, которое он знает.

– Для того чтобы человек понял, он должен пройти путь. Не занимаясь делом, не накопишь опыт. Всегда приходиться что-то делать вновь. Человеку не всегда хочется делать то, что он должен делать, но если ему убедительно доказать, почему, то он это сделает. Оглядываясь в прошлое, – тихо произнес Омар, – я не всегда горжусь тем, что делал, а сейчас порой хочется провести анализ всего произошедшего со мной. Мы не знаем, что ждет впереди, но надеемся, что лучшее точно впереди, нооно так и не наступает.

– Возможно, вы правы. А если я соглашусь, что тогда? Как потом?

– Все просто. Вы работаете здесь, пользуетесь почетом и уважением.

– Почему вы не хотите это предложить арабам? У вас же есть арабы журналисты. Им ваши мысли ближе по культуре, по религии.

– Они тоже будут работать, но под вашим началом. Свобода действий у вас почти не ограничена.

Когда яразговаривалс ним, то наблюдал за его мимикой. Я видел, что он лжет. Не профессионал мог бы этого и не заметить, этому надо учиться. Во время разговора, я замечал, что у него сужаются зрачки, опускается взгляд или он, рассуждая, смотрит чуть влево от меня. Все это признаки лжи. Но вот зачем он это делает, мне было не ясно. Омар, Омар,– подумал я, – ты можешь, сколько угодно говорить хвалебные слова в мой адрес, контролировать слова, жесты, но контролировать глаза не возможно.

– Я должен подумать.

– Если бы вы согласились сразу, я бы вам не поверил. Это не просто предложение попить чаю. Да, о чае. Я предлагаю вам впить чаю. На это вы согласны?

– На это, да, – усмехнулся я, – поверите?

– Поверю, тогда прошу. Я очень редко пью чай в библиотеке, только когда один и вечером.

Мы встали из-за стола, и он направился к выходу. Едва мы вышли за дверь, я увидел в холле женщину. Это была европейка. Одета в широкие светлые брюки и блузку, на вид ей было лет двадцать пять, двадцать семь. Увидев мой недоуменный взгляд, Омар пояснил: – Охрана. Я доверяю европейской охране. Вроде бы бояться нечего, но местные жители не все нашего клана и всегда будут недовольные. А женщины в охране более надежны, чем мужчины, и, кстати,более воинственны и даже жестоки. Это гремучая человеческая смесь женственности и боеспособности.

Я окинул взглядом женщину. Ростом под метр семьдесят, темные глаза, были прищурены. Взгляд спокойный, изучающий.

Мы прошли в другую комнату, где был накрыт стол для чаепития.

– А я думал, вы не пользуетесь столом.

– Когда все свои, нет, но зачем причинять гостю неудобства.Это глупо насаждать свои правила тому, кого пригласил.

Возле стола стоял мужчина и когда мы сели, он налил чай и удалился.

– Как вы переносите жару? – спросил Омар.

– Пока сносно, да я ее еще и не почувствовал.

– Ничего, она даст о себе знать. Мы здесь живем и привыкли. Рекомендую вечером сходить в бассейн или на море.

– Посмотрим.

После чаепития мы вышли в холл; Омар вышел меня проводить.

– Извините, но Али не сможет вас отвезти, но вас отвезут. Скажите куда, и она вас отвезет, – указал он на женщину.– Приношу извинения, я с удовольствием сам показал бы вам вечером город, когда спадет жара, но занят.

– А как же охрана?

– Она здесь не одна, а дома я себя чувствую спокойно.

Мы попрощались, и я вышел вслед за женщиной. Машина уже стояла возле дверей, и едва