волком. Я хотел бы спрятаться глубже в звере, где чувства притуплял инстинкт. Было бы проще сегодня.

Пока Охотник не вернется с добычей.

Мой нос дрогнул. Хоть он уже стал превращаться в человеческий, он еще улавливал нежный запах гиацинта, приближающийся за мной. Элората. Я всюду узнал бы ее духи.

Шерсть стала дыбом на загривке, ладони с когтями сжались в кулаки. Но мне было приказано сторожить врата. Я не мог убежать, даже если хотел. Я должен был стоять, чуя ее приближение, ощущая дрожь земли от ее тихих шагов по размытой пустоте сада. Вскоре она встала у железных ворот.

Ее дыхание было тихим.

— Мой Дир, — сказала она после неприятной долгой паузы. — Они должны скоро вернуться. Еще одна охота прошла.

Дрожь пробежала по моей спине. Если бы я мог действовать, как велела природа! Повернутся, броситься на врата, протянуть длинную руку между прутьев, поймать старую ведьму за идеальную белую шею. Я мог сломать ее легким движением. Но глубокая магия впилась в мои кости и держала меня на месте.

Что-то легонько коснулось моей руки. Шерсть стала пропадать быстрее, и я ощутил, как нежные пальцы гладили мою голую плоть. Кожа горела в ответ. Прикосновение погладило мои плечи, обжигая.

— Хм, — Элората почти ворковала. — Как жаль, что все так обернулось между нами… Эдмунд.

Мое дыхание дрогнуло. Горло сжалось, и тьма на миг подступила по краям зрения. Это имя! Я знал это имя. Я знал его костями, оно… могло быть моим?

Я сжался, не дал себе прильнуть к железу, к ее блуждающей ладони.

— Эдмунд, — выдохнула она, слово задержалось на ее языке. — Эдмунд, милый Эдмунд. Как много мы когда-то значили друг для друга! Как много всего было. И еще может быть, если только…

Я не мог. Я не мог даже шагнуть без ее разрешения. Я мог только рычать. Звук загудел в моей груди, как гром перед бурей.

Ладонь Элораты замерла на моей спине. Она убрала руку, и я услышал тихое ругательство за собой.

— Я надеялась, что время смягчит твое твердое сердце, — сказала она. — Но нет! За всей твоей сладостью ты все еще упрямый, — ее шаги немного удалились. — Три месяца, Дир. Три месяца осталось до конца твоей службы. Тебе нужно решить к тому времени.

— Я решил, госпожа, — ответил я, голос сотрясал, мог сорвать плоть с ее костей. — Я решил уже давно.

Она молчала за мной. Я не знал, что она ответит, но я приготовился к быстрому и жестокому ответу. У нее была власть, и она будет рада использовать ее, как пожелает.

Она еще не успела выбрать наказание, я уловил звук. Шаги приближались среди кустов Шепчущего леса.

— Они тут, — сказал я.

— Ах! — выдохнула Элората. И последовал беззвучный приказ, врата открылись. Она подошла к арке ворот, ее ноги замерли на границе. За почти двадцать лет службы ей я еще не видел, чтобы ведьма выходила за ворота. Я не знал, выбрала она эти границы сама, или это было что-то еще.

Я знал, что ее власть тянулась за пределы стен. Через слуг и рабов, шепот и слухи, чары и проклятия она управляла округом лучше всех ведьм ее времени. Она заслужила высокий титул бабушки.

Через пару мгновений стало видно фигуру среди деревьев — две фигуры, большую и худую. Обе шли тихо. Охотник и девушка.

Мое дыхание участилось. Я пару мгновений еще надеялся. Надеялся, что Дрег как-то ускользнула от них. Что она убежала достаточно глубоко в Шепчущий лес, может, даже в мир фейри, куда смертные, как Конрад, не посмели бы идти.

А потом Охотник прошел в чистое пространство между лесом и вратами ведьмы. И я увидел тяжелый мешок в его руке. Кровь капала сквозь грубую ткань.

«Дай мне ее убить!» — умоляла Дрег.

Но это не спасло бы ее. Элората не дала бы бывшей рабыне жить и, возможно, донести вести до ее врагов…

Бриэль вышла из теней леса за Конрадом. Ее голова была опущена, капюшон был опущен так низко, что даже рыжих волос не было видно. Ее плечи были прямыми, и она несла новый лук. Как сильно она участвовала в охоте сегодня? Ее стрела одолела рыжего оборотня? Я понюхал воздух. Мой волчий нос учуял бы кислый запах вины от нее. Но я был уже слишком близко к облику человека, я не был уверен.

Конрад прошел к вратам и бесцеремонно бросил кровавый мешок к ногам ведьмы.

— Вот, — сказал он и хмыкнул.

Элората опустилась в пруду шелковых юбок, открыла мешок и заглянула внутрь. Ее полные красные губы изогнулись в жестокой улыбке. Она отклонила голову и посмотрела на лицо Конрада.

— Ты невероятен, дорогой сэр! — она встала и протянула руку, словно ожидала, что Охотник обхватит ее ладонь и поцелует.

Но он отпрянул быстро на шаг и скрестил руки. Было сложно понять что-то по его лицу за повязкой и бородой, но что-то мои угасающие волчьи чувства уловили, почти учуяли. Что-то, похожее на отвращение.

Не сводя взгляда с Охотника, Элората сунула ладонь в рукав и вытащила мешочек, тяжелый от монет. Она подбросила мешочек, и Охотник поймал его одной рукой.

— Наша сделка завершена, Конрад, — сказала она. — Я благодарна семи богам за твой успех и надеюсь, что моя внучка получила важный урок, пока охотилась рядом с тобой.

Я взглянул на девушку в двух шагах за Охотником. Ее голова все еще была опущена, капюшон скрывал лицо.

— Останешься на ужин? — спросила Элората голосом идеальной госпожи.

Но Конрад поспешно ответил:

— Я пойду, — и развернулся. Он сделал шаг, замер и бросил поверх плеча. — Если снова буду нужен, меня легко вызвать.

И он обошел девушку и ушел в Шепчущий лес. Зелень окружила его, и вскоре я перестал слышать тяжелые шаги.

Элората выдохнула. Я удивленно взглянул в ее сторону. Ей было не по себе при Конраде? Я еще не видел, чтобы ведьме было не по себе из-за кого-то. Ее лицо ничего не выдало, и ее улыбка осталась на месте.

— Думаю, у тебя был насыщенный день, милая, — сказала она, глядя на внучку.

— Да, бабушка, — ответила Бриэль едва слышно.

— Очень хорошо. Расскажешь мне за ужином. А пока, прошу, унеси это, — ведьма пнула мешок Охотника, — внутрь.

Девушка задрожала, но послушалась приказу ведьмы раньше, чем она договорила. Она не могла сопротивляться. Бриэль склонилась, подняла мешок. Ее дыхание дрогнуло в тени капюшона? Она прошла во врата и мутное пространство за ними.

— И, милая? — сказала Элората.

Девушка замерла