Рикард, задержавшийся у лотка с крабовыми роллами, сунул в рот остатки имбирных печений.

— Я просто хотел… максимально насладиться свободным временем, — прочавкал он.

— Опоздаешь еще раз, и свободного времени у тебя не будет вообще, — пригрозила Пейдж. — Учитель Ричардсон ясно дал понять.

— Линч, ты все слышал, — произнес Калеб. — Папаша тебя убьет.

На том все и закончилось, ребята поспешили к выходу с рынка. Пробегая мимо Больницы, Майра заметила над входом оранжевый флаг, от дверей тянулась длинная очередь. Врачи работали без устали, но на всех времени не хватало: первым делом приходилось осматривать кратос, потом демос, а на изгоев времени почти не оставалось. Мать Пейдж, главный врач, как раз принимала пациента — престарелого гражданина, которому, похоже, было трудно дышать.

— Еще одна медицинская тревога? — спросила Майра.

Пейдж проследила за ее взглядом и увидела флаг.

— О, точно, мама утром говорила, с Аквафермы опять занесли аллерген. Синод выпустил предупреждение, но беспокоиться не о чем, это просто излишек пыльцы с партией урожая или еще что.

— Потому, наверное, и очередь.

— И оранжевый флаг, — кивнула Пейдж.

Оранжевый флаг сообщал о заражении воздуха, синий — воды, а желтый — об эпидемии гриппа. Но больше всего боялись красного флага, возвещавшего о новой эпидемии оспы. Последняя случилась лет тридцать назад и унесла жизни более сотни человек. У Моди тогда погибли муж и дети.

Ребята подошли к Церкви. С тех пор как они покинули Базар, толпа перед входом заметно выросла. Ко входу в Церковь вела лестница, закрученная тугой спиралью, с верхней ступени выступал жрец. Главной достопримечательностью храма был сам Оракул — морская раковина, отделанная драгоценными металлами. Если ее поднести к уху, то можно было услышать, как ревет и бушует Святое Море, делясь откровениями.

Майра знала, что надо спешить — вот–вот раздадутся три гудка, но любопытство взяло верх. Она сделала знак друзьям, и те протолкались к ней поближе.

— Люди единственно верной колонии на дне Святого Моря… — глубоким баритоном вещал отец Флавий.

Заметив позади жреца патрульных, а среди них Джаспера и главного патрульного Линча, отца Рикарда, Майра догадалась, что это далеко не обычная проповедь.

— Оракул учит, что Святое Море дает нам все необходимое, — говорил отец Флавий.

У него была напомаженная черная борода и блестящие, близко посаженные глазки. Когда священник был чем–то недоволен, он сжимал губы. А недоволен он был очень часто. По бокам от него стояли младшие жрецы в одинаковых алых мантиях.

— Воду, которую мы пьем, воздух, которым дышим, пищу, которую потребляем.

— Аминь! — откликнулась толпа.

— Грехами своими человечество навлекло на себя страшный Конец. Огненный бич прошелся по земле, обратив ее в пепел, но Святое Море спасло избранных. Укрыло в своих священных водах, очистило от греха и даровало убежище.

Отец Флавий показал толпе Оракул. В искусственном свете раковина сверкала и мерцала.

— Аминь! — снова откликнулась толпа.

К ногам Флавия бросилась женщина.

— Отче, спасите! — взвыла она, раз за разом ударяясь об пол.

Из складок мантии отец Флавий извлек сосуд со святой морской водой, окропил ею чело женщины, и та забилась в экстазе. Толпа одобрительно загудела. Дождавшись, когда люди притихнут, Флавий отдал помощнику раковину и обернулся к отцу Рикарда.

— Главный патрульный Линч, прошу, приведите заключенного, дабы мы могли покарать этого нечестивца.

Пейдж спала с лица.

— Это же… приговор, — шепнула она.

Синод судил грешников за закрытыми дверями, но, вынеся вердикт, всю грязную работу — огласить приговор и привести его в исполнение — возлагал на отца Флавия. А первосвященнику это даже нравилось — он один принес жертв Святому Морю больше, чем пятеро его предшественников, вместе взятых. Толпа тоже не протестовала, напротив — демосу и изгоям происходящее было явно по вкусу.

Майра украдкой глянула на Калеба. Знает ли он о приговоре? Вердикт Суда хранится в тайне, но ведь отец Калеба — член Синода и мог проболтаться дома.

— Да, отче, — ответил отец Рикарда.

Он сделал жест подчиненным, и те нырнули в храм. Сквозь розоватые полупрозрачные стены святилища — а Церковь была построена по образу и подобию самого Оракула — было видно, как мелькают внутри, проходя виток за витком, их тени. Толпа тем временем сгорала от нетерпения. Люди гадали, кто же осужденный. Кто–то из толпы — предприимчивый изгой — даже принимал ставки, делая записи в блокноте.

— Мужчина или женщина? — спрашивал он.

И демос, и изгои выкрикивали догадки.

— Взрослый или ребенок?

Угадав касту осужденного, можно было сорвать приличный куш. Большинство ставило на то, что это изгой. Еще больше можно было выиграть, угадав имя. Зазвучали имена, некоторые Майра даже узнала. Ей сделалось тошно. Несколько минут спустя вернулись патрульные. Они тащили за собой осужденного, связанного по рукам и ногам. Веревки в кровь стерли ему запястья и лодыжки, на спине у бедняги виднелись раны, какие оставляют дубинки патрульных.

Заключенный тщетно сопротивлялся, упираясь пятками в пол и скрещежа зубами. Джаспер сунул ему в рот грязный кляп и бросил к ногам отца Флавия. Мужчина со стоном перекатился на спину. Увидев его лицо, Майра ахнула. Картер Нокс. Избитого и окровавленного, она все равно его узнала. Картер nоже работал инженером, хоть и был на несколько лет старше Майры и уже поднялся до мастера–инженера. Последние два года они с Майрой трудились вместе, отец высоко ценил его.

— Сей муж признался Синоду в ереси, — прочитал со свитка отец Флавий, — а также в желании вернуться в место, которое нельзя называть.

Толпа принялась осыпать Картера бранью:

— Утопить грешника!

— Предатель!

— Да помилует его Святое Море!

Подобную ярость могло вызвать лишь одно слово: поверхность. Майра мысленно произнесла его, но очень осторожно — чтобы ненароком не повторить его даже одними губами. Из глаз покатились слезы бессильной злобы. Майра двинулась было к Картеру, но тут ее снова схватил Калеб. На сей раз она не стала вырываться.

— Пожалуйста, надо помочь ему, — заплакала она, хоть и знала, что сделать это было сродни самоубийству. — Его же убьют!

— Майра, мы ничего не можем поделать, — прошипел ей на ухо Калеб. — А отец Флавий только и ждет повода тебя схватить. Не глупи! Картера мы не спасем.

Майра удивленно уставилась на него. Прежде Калеб не рассуждал о подобных вещах. Он вообще старался избегать этой темы. Выходит, ему известно больше, чем думала Майра.

— Тебе не победить, — прошептал он. — Только не Синод и патрульных.