Когда первая карта полетела на сукно, Фомин отошел от стола, разглядывая устроившихся у барной стойки людей. За сизым сигаретным дымом разглядел знакомый острый профиль Эриха Фишера, прошел к нему, заходя сзади.

– Здорово, немчура, – он с размаху хлопнул по худой спине, затянутой в цветастый, с оленями, свитер. Мужчина с копной растрепанных волос цвета пшеницы поперхнулся, отшатнулся и повернул голову, разглядывая Игоря синими, чуть на выкате глазами. Возмущенно сжатые губы разошлись в улыбке.

– Здорово, русак, – ответил мужчина с сильным немецким акцентом. – Как дела?

– Пока не родила, – привычно вырвалось у Игоря.

Он взгромоздился на стул рядом с товарищем, жестами указал бармену на перцовку в объемной граненой бутылке. Внутренний холод требовал чего погорячее, и плавающий в водке перец чили вполне этому соответствовал.

– И на будущее, – вновь обратился он к немцу. – Русак – это заяц.

– О, я не знал. Думал, это как немчура.

– Не, как немчура – это русич.

– Здорово, русич! – тут же подхватился Фишер.

– Здоровее видали, – откликнулся Игорь, устраиваясь поудобнее. – Чего это ты за водочку-то взялся? Да еще и в одиночестве?

Эрих сразу поскучнел, его острый нос клюнул в сторону согреваемой в ладонях рюмки.

– Не нашли общего языка с коллегой, – угрюмо сказал он.

У карточного столика раздались изумленные возгласы и смех. Там разыгрывалась некая трагикомедия, и публика благодарно реагировала.

Игорь скосил взгляд через плечо, но тут бармен поставил перед ним стопку с мутной красноватой жидкостью, а также блюдце с двумя дольками вареного яйца под майонезом.

– Комплимент от шеф-повара, – пояснил он и отошел в сторону, влекомый полупьяным зовом с другого конца стойки.

Фомин с явным удовольствием взял стопку, покрутил в пальцах, примеряясь. Обратился к насупившемуся немцу.

– Опять со Шнайдером поцапались? – предположил парень.

И попал в точку, потому как глаза Эриха вспыхнули, из расширившихся ноздрей с шумом вылетел воздух. Он разразился короткой, но режущей слух репликой по-немецки, потом подхватил стопку с водкой и, не поморщившись, опрокинул в себя содержимое. Потом все же перекосился, протирая зажмуренные глаза пальцами и гадливо кривя рот.

Фомин засмеялся, похлопал Фишера по спине, подтолкнул блюдце с яйцами.

– Эк тебя зацепило-то, – сказал Игорь. – Закусывай давай, не кочевряжься. Без закуски водку только полярники пьют.

– Я ученый, – стойко ответил немец.

– И чего с того?

– Полярники – тоже ученые.

– А, ну это многое меняет. Тогда, конечно, бухай и не закусывай. За науку, – Игорь отсалютовал и залпом выпил перцовку. Не успела обжигающая отрава упасть в голодный желудок, как Фомин ощутил, что его прошиб пот, а в груди сделалось жарко-жарко. И даже немного в голову ударило, от чего на долю секунды показалось, словно зал начал растягиваться в стороны.

Игорь моргнул, отер лицо и потянулся к лежащему рядом меню в обложке, стилизованной под красную кожаную папку «К докладу».

У карточного стола вновь стало шумно, кто-то с силой хлопнул рукой по столу и с противным скрежетом отодвинул стул. Игорь краем глаза заметил, как в сторону выхода направился игрок в спортивном костюме, остервенело крутя в руках мобильный телефон. Должно быть, проигрался.

– Понимаешь, Игор, – сокрушенно сказал Фишер. – Этот коза мне прожект режет.

Обычно Эрих старался правильно выговаривать имя Фомина, но сейчас, судя по всему, пребывал в душевном раздрае и не мог себя контролировать. Значит, действительно накатила на него исконно готическая печаль.

– Этот коза – Шнайдер? – все же уточнил Игорь.

На сей раз Эрих ответил, утвердительно кивнув.

И добавил:

– Коза и трус.

Игорь подозвал жестом бармена и сделал заказ. Решил выбрать пельмени, недорогие, но удивительно вкусные, как делали только тут, в «Саманте». Немец повторил стопку водки, но на сей раз Фомин настоял на закуске.

– Рассказывай, – повернулся парень к Фишеру, когда бармен ушел.

– Михаэль – очень перестраховщик, – принялся с жаром объяснять Фишер. – Такой еще с Гейдельберга, где работали вместе. Ну ты же знаком с ним?

– Со Шнайдером? Упаси боже. Зато от тебя о нем так часто слышу, что кажется, будто он мой родственник.

– Nein родственник! – потряс пальцем Эрих. – Он трус, а не ученый!

– Еще и коза к тому же, – подсказал Игорь.

– Не шутка, Игор, – укоризненно нахмурился Эрих. – У меня действительно прогресс в работе. Я так долго идти к этому, не спать, худеть. Я нашел отклик между чужими объектами, между артефактами. Понимаешь? Моя теория верна!

– А Шнайдер при чем?

– Он не пускать меня в Зону! – возмущенно развел руками немец, выпучив и без того навыкате глаза. – Мне необходим опыт в поле, не на стенде. Естественная среда, понимаешь? Это важно!

– А чего он тебя в Зону не пускает? У вас же постоянно выходы проводятся.

– Говорит, опасный эксперимент, риск не оправдает результат. Говорит, мои цифры нестабильны, – немец щелкнул пальцами, подбирая слова. – Случайны, натянуты. Что отклик артефактов на стенде – обстоятельства, не моя работа. Что нужна проверка, еще и еще. А я уверен – я прав, а без риска не может быть реальной наука.

– Достойно мыслишь, – похвалил Игорь. – И где только твоя былая германская прагматичность и покорность? Смотри, Эрих, обрусеешь, будешь по березовым рощам шариться в рубашке-косоворотке и предаваться безбрежной славянской лености.

Фишер вяло улыбнулся, но было видно, что ему не до шуток. Игорь вздохнул и пододвинулся поближе. Уже безо всякого ерничества спросил:

– Что хоть за опыт-то такой?

И не прогадал – немец ожил, в глазах появился блеск.

– Опыт по теории Зеро… Марк Зеро, физик, знаешь?

– Слышал.

– Теория Зеро, о дублировании функций, – Фишер глубокомысленно изрек: – «Железо и камень родили огонь».

Игорь промолчал, все же кивнув для приличия. На самом деле он понятия не имел о чем идет речь.

Если Эрих и понял это, то не подал виду.

– Я давно делаю опыт с rote teufel… «красный черт», знаешь?

Тут Фомин закивал активнее – еще бы, как не знать одного из редких артефактов. Именуемый «красным чертом» внеземной объект походил на небольшой шарик янтаря с алыми прожилками и выступами, напоминающими рожки. Если «черта» швырнуть о твердую поверхность, то он отскакивает, как каучуковый мяч, рассыпая сноп ярко-красных искр. Скачущего «черта» можно запереть в комнате и прийти за ним даже через несколько дней – артефакт не переставал прыгать, пока его не останавливали.