Клуб холостяков заявил о себе необычным внешним видом – длинными волосами, бородами и галстуками-бабочками, в которых холостяки появлялись в общественных местах. Представьте себе красивых рослых парней, всегда вместе – на пляже, в ресторане, на природе, – и никаких вам баб-с! Это сейчас, в наше испорченное время, их приняли бы за представителей сексуальных меньшинств, а тогда весь город был заинтригован. Клуб за очень короткое время стал престижным и элитарным.

Они выпустили листовку с уставом Клуба и расклеили ее на телеграфных столбах. Потом от желающих вступить в члены не стало отбоя, и через некоторое время пришлось притормозить. Клуб просуществовал почти шесть лет, до тех пор, пока не женился Гриша. Бессменным председателем Клуба все эти годы был Коля Башкирцев. Даже сейчас, спустя почти пятнадцать лет, в городе помнили холостяков, и всякое упоминание о том, что такой-то состоял в Клубе, пробуждало в окружающих ностальгические настроения.

После Гриши женился Шлычкин, правда, неудачно; за Шлычкиным – другие. Последним – Коля Башкирцев, на ослепительной красавице Марине Селянкиной, бывшей невесте выпускника дипломатической академии, отбитой Колей у будущего дипломата. История большой любви Марины Селянкиной и Коли Башкирцева вошла в городские анналы. Променять блестящую карьеру жены дипломата на скромное положение жены художника-оформителя? Это, знаете ли… поступок! Одна из подружек Марины проговорилась, что дипломат… это самое… слабоват в известном смысле. Ха! Разве это причина? Были и те, кто считал, что дипломат нашел себе невесту получше, со связями и деньгами. Ведь не все равно, куда тебя зашлют после окончания учебы – третьим секретарем посольства в Монголию или первым в Вашингтон. Но, как бы там ни было, Марина и Коля поженились. На свадьбе были цыгане, тройки с бубенцами и даже фейерверк. А уж сколько водки выпито!

Марина Башкирцева работала искусствоведом в городском историческом музее. Ее профессия перекликалась с ремеслом мужа. Через некоторое время Коля заявил о себе как замечательный портретист. Умелая реклама, упоминание вскользь о портрете кисти Башкирцева, деньги, появившиеся у населения, а с ними и новые привычки привели к тому, что в одно прекрасное утро Коля проснулся знаменитым. Нувориши наперебой заказывали ему портреты чад и домочадцев. Сначала скромно – в кресле с книгой, в лучших традициях неумирающего соцреализма, дальше – смелее, с творческим огоньком, – в бриллиантах, мехах, на фоне умопомрачительных интерьеров собственных домов и шикарных автомобилей. А то и в виде известных исторических персонажей. Союз Коли и Марины, кроме всего прочего, оказался удачным экономическим предприятием.

Марина была высокой тонкой женщиной, узколицей и узкоглазой, как типажи Модильяни. От нее исходило ощущение удивительной хрупкости, слабости и нежности. Любому мужчине при виде Марины хотелось немедленнно схватить ее в объятия и защитить от всего мира. У нее было слабое сердце. Когда муж в чем-нибудь с ней не соглашался, у Марины начинался сердечный припадок. Она никогда не кричала и не скандалила, а просто ложилась на кушетку, бледнела и закрывала глаза. И Коля бросался дрожащей рукой капать в рюмку валокордин. Он очень любил Марину.

Несмотря на деловую хватку, Марина была женщиной романтичной и мечтательной, ей нравилось окутывать себя флером тайны, недосказанности и декадентской готики. Она любила себя в черном, увлекалась серебряными украшениями в стиле ретро, а кроме того, у нее была целая коллекция шляп с полями… Ее приятельницы взахлеб сплетничали о ее бурных романах на стороне. Поддерживая репутацию женщины-вамп, Марина могла подняться в середине дамского междусобойчика и заявить, что ей пора, ее ожидают в другом месте… «Где? Кто?» – естественно возникали вопросы, но Марина только улыбалась загадочно, заламывала бровь и притворно смущалась…

Самым удивительным было то, что на самом деле Марина хранила верность своему Башкирцеву. Во всяком случае, до недавнего времени. Из гостей отправлялась по лавкам или прямиком домой. Башкирцев, в отличие от жены, целомудрием не отличался. Но так как Марина об этом не догадывалась, то и проблем не возникало.

– Саша! – вдруг закричал Шлычкин, вскакивая со стула. – Санечка!

Я отлично выспалась и проснулась с чувством праздника. Ура! Целых два дня свободы впереди! В открытое окно тянуло свежестью. Автомобильное движение на улице по случаю выходных было перекрыто, и тишина стояла просто оглушительная. Эхо шагов немногочисленных прохожих шелестело в стенах домов. Вставать мне не хотелось. Валяться в постели тоже – жалко было терять время. Тут взгляд мой упал на крошечный будильник, и я ахнула – почти двенадцать! Бухгалтерия, деньги! Я вскочила – Савелий сказал, что сегодня они до двух. Потом – на пляж! Я представила себе сверкающую на солнце ленивую реку, горячий песок, людской гомон, в который вплетались отчетливый визг детей, шлепанье ладоней по мячу и хлюпанье волн о берег. А также запах горелого мяса и дыма – по всему пляжу жарили шашлыки.

«Эх, хорошо-то как!» – подумала я, потягиваясь, и скомандовала сама себе:

– Подъем!

Душ, божественный запах кофе, божественный вкус копченой колбасы и черного хлеба – все сегодня было просто замечательно! Даже Люськин по-прежнему молчащий телефон не мог омрачить моего настроения. Так, тучка набежала и тут же рассеялась.

Я достала из шкафа белые шифоновые брюки, страшно дорогие, купленные зимой по глупости и недомыслию. Рассмотрев покупку дома, я поняла, что никогда в жизни это не надену. Брюки были полупрозрачные, широченные, в мелкий серый цветочек. Красота неописуемая – вещь первой необходимости в каком-нибудь Карибском бассейне, на миллионерской яхте, но в наших широтах бесполезная. Да и топа к ним у меня не было. То есть этого добра валом, но в паре с аристократичными брюками они выглядели просто шавками. Пока я стояла под душем, мне пришло в голову соединить брюки с длинной мужской рубашкой, тоже полупрозрачной (какой дурак мужского пола напялил бы ее на себя?), купленной по случаю на распродаже в бутичке на Чехова, и застегнуть ее только на одну пуговицу на уровне груди. Это была потрясающая мысль! Полупрозрачные летящие брюки, полупрозрачная летящая рубашка, красная соломенная шляпа… Отпад!

Из зеркала на меня смотрела незнакомка в прекрасной одежде и золотых сандалиях. В красной шляпе и узких очках с розовыми стеклами. С походной холщовой торбой через плечо. Сунув в торбу полотенце и купальник, я весело сбежала вниз по лестнице.

Я не шла, а летела по улице, упиваясь взглядами прохожих. «Счастье сидело в ней пушистым котенком», – сказал один писатель про свою героиню. То, что сидело во мне, было не котенком, а здоровеным котищем, который громко мурлыкал.

Облом! Бухгалтерия издательства была закрыта. Равно как и само издательство. Не иначе как дунули на пляж по случаю прекрасного солнечного дня. Я на миг растерялась – стояла и дергала дверь. Но увы! Она оставалась незыблема. Но даже это не испортило мне праздника. Дернув дверь еще раз и даже лягнув ее напоследок, я побежала на пляж. Опять увы – день, видимо, не задался с самого начала. Вдруг потемнело, налетел шквальный ветер, и небо расколол мощный электрический разряд. Прямо у меня над ухом рявкнул гром, и начался потоп. Я взвизгнула и помчалась под козырек ближайшего подъезда…