Галактический взрыв в моей голове сжигал все дотла. Чем больше я обо всем этом думала, тем больше запутывалась. С трудом понимала, где реальность, а где бред. Что хорошо, а что плохо. Кто виноват, а кто нет. Если снова достать этих таблеток, что мне вчера дал Костя, то может я смогу перестать себя мучать. Понимаю, что это какие-то запрещенные препараты, но кому решать, что можно, а что нельзя? Почему если болит голова или сердце, то принять таблетку можно, а если боль душевная, то унять ее нельзя? Не понимаю, почему. Я взрослый человек и сама решу, что мне принимать и когда.

Замечаю, что Миша оставил на столе свой телефон. Немного медлю, но потом все-таки беру его. Я не знаю какой у него сейчас стоит пароль. Пробую вбить его дату рождения – не срабатывает. Дату рождения дочери – тоже не работает. Что еще он мог придумать? Может быть дату рождения его мамы или дату нашей свадьбы? Вбиваю на всякий случай свою дату рождения и бинго! Захожу в мессенджер. Сообщения от меня и коллег по работе. Пока вроде больше ничего не вижу, поэтому мотаю раньше. Уже спустилась на полгода почти назад и вот оно! Переписка с А.

«Тебе вчера понравилось?»

«Да, мне понравилось.»

«Может повторим?»

«Нет, мы не должны этого делать.»

«Вчера ты по-другому рассуждал!»

«Вчера я был пьян. А сегодня трезв и семья для меня на первом месте. То, что было между нами произошло случайно и больше никогда не повторится. Не звони мне и не пиши.»

«Ты не можешь так поступить со мной!»

«Пока.»

«Ты еще пожалеешь об этом! Однажды я расскажу Наташе, какой ты на самом деле похотливый муженек и тогда ты обо мне вспомнишь!»

И с тех пор больше ни одного сообщения. Вот сука. Вот мерзкая тварь, а она еще называлась моей подругой? И мы ведь часто общались и тогда и после этого, отдыхали вместе и никогда…Мы ведь вместе так давно, я доверяла ей! Не доверяла самые сокровенные вещи, но все остальное…Я же дочь с ней оставляла пару раз. А оказывается все это время она меня ненавидела и мечтала о моем муже, и чтобы испортить нам жизнь. У меня просто нет слов. Люди становятся в моих глазах все хуже, скоро мне совсем не захочется просыпаться и выходить в этот грязный уродливый и жестокий мир!»

***

Я вернулась за свой стол, но понимала, что досидеть до конца дня не смогу. Убегу после обеда, чтобы не вызывать подозрений. До него осталось совсем немного. Вика еще раз напомнила, что сегодня мы обедаем вместе. Ладно, пожалуй, и это я смогу стерпеть. Сейчас надо найти какое-нибудь занятие чтобы переключится. Как же я хочу провалиться сквозь землю! Это так унизительно все… Но я не просто не могу спрятаться, я сижу на всеобщем обозрении как полярная звезда. Мне кажется, все между собой сейчас обсуждают, что я только что брала в рот у начальника на лестнице. Только об этом и думают. Наверное, я накручиваю, но о чем еще можно думать в «оупен спейс», когда не завален работой.

Пришло время обеда, и я пошла в столовую. Пока стояла с подносом в очереди ко мне пристроилась Вика.

– А вот и я! Эй, ну не унывай. Тетя Вика тебя сейчас развеселит!

Только этого не хватало…

– Ты же знаешь, я сейчас не замужем, но была. Так вот мой Димка все время мне компостировал мозг, что хочет детей…а я не хотела, вот просто не хотела! Даже думала иногда, может со мной что-то не так, может я ненормальная? Раз у всех потребности, материнский инстинкт и все такое, а у меня ничего. Мне хотелось просто вот жить, гулять, есть пить и спать. Ну работать, конечно же, чтобы на все это были деньги…

– К чему ты это говоришь? – спрашиваю я и мы уже движемся к столику.

– …Да ни к чему. Просто рассказываю, как у меня было. Ты можешь не слушать, если не хочешь.

– Рассказывай, я слушаю тебя. Просто думала, что ты к чему-то клонишь.

– Ни к чему не клоню. Почему все всегда должны к чему-то клонить? Я просто беседу поддерживаю, рассказываю про свою жизнь. В общем так мы и расстались с Димкой, потому что разошлись во взглядах не семейную жизнь. – Вика поджала губу и щедро зачерпнула борща. – А твой как смотрит на то, что второй раз не получается?

– Никак. Да мы в общем-то не стараемся. Мне хватает по уши одного ребенка.

– А мне нравится чувство свободы! Никому не принадлежишь! Никто на тебя не заявляет прав. Делаешь, что хочешь! Ходишь куда хочешь!

– И куда ты ходишь?

– Ай, ну все тебе расскажи!

– Ты хотела рассказать, иначе бы не начинала эту тему.

Вика наклонилась через стол и шепотом произнесла мне на ухо «Стриптиз».

– Ты ходишь в стриптиз? – переспросила я в голос.

– Тише ты!.. Вот делись с тобой секретами. Да, хожу. Там такое можно увидеть, ууу…Ты себе даже представить такое не сможешь. Тебе воспитание не позволит.

– Да, пожалуй.

– Наташа, ты такая…скованная. Тебе надо освободится. Раскрыться! Взлететь! Давай с нами?

– С вами? Вас несколько?

– Да, нас собралась небольшая команда, мы ходим раз в две недели.

– Группа по интересам, значит. Нет, это не мое.

– Ой, какая ж ты зануда! Тебе лишь бы в кубики играть, да книжки читать. А мир он там, снаружи!

– Я обязательно прислушаюсь к твоему совету.

– Ох, где ж вас таких консервативных рожают. Ты словно из другого времени…

***

Я сидела на скамейке, когда он подошел.

– Что случилось? Ты меня напугала своим звонком… – Костя сел рядом со мной.

– Нам надо поговорить. – я старалась быть серьезной и не переходить на истерический тон.

– Ты уверена? Вроде же условились без перехода на личности.

– Да, но как ты говорил, это произошло после нашего знакомства. Та девушка, кто она?

– Какая девушка?

– Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю!

– Ах та девушка… Как бы тебе объяснить. – он задумался, но ненадолго. – Она плохой человек.

– Она была!

– Была, да. Была плохим человеком. Я ее избавил от участи быть плохим человеком.

«Избавил от участи»? Да кем он себя возомнил? Господом богом? По какому праву он решает кому жить, а кому нет?

– Ты убийца…

– Да, я тот, кем ты меня назвала. Но это не моя вина.

– Что значит не твоя вина?

Костя глубоко вдохнул и посмотрел на небо.

– Это началось со мной еще в детстве. Это болезнь, я уже не вспомню ее название. Выражается в таком зуде, ужасном зуде по всему телу. Он отдает в конечности, в голову. Я слышу крики…Вот такие приступы.

– Боже! И что?

– И я могу помочь себе только если убью кого-нибудь.