который я не сообщил копам.

– Что именно, Питер?

– Я там был не один.

После этих его слов неприятный холод заструился у меня между лопаток:

– Продолжай.

– Я не видел ничего определённого, только нечто вроде тени и ощущения присутствия, но голос я слышал точно. Он сказал только одну фразу: «Четыре верхних, как выйти, ты знаешь». И ещё был звук – похожий на суховатое потрескивание.

– И что было дальше?

– А дальше я встал с пола, подошёл к стопе папок, взял четыре штуки сверху, вернулся на то место, где сидел до этого, и начал снова медитировать. Потом открыл глаза в полутёмном склепе, открыл дверь и побыстрее двинул домой. Вот, пожалуй, и всё.

После его рассказа мы оба долго молчали. Потом я задал вопрос:

– А что ты сам, Питер, обо всём этом думаешь?

– Мистер Главный, а что я могу об этом думать? Слишком мало того, о чём можно поразмыслить.

– Ну и?

– Да вы сами понимаете, о чём тут думать нужно! Чтобы что-то понять, нужно вернуться в этот дом, и оглядеться ещё раз. Только я очень боюсь туда снова попасть. Больше ни о чём другом и не думаю с тех пор. И ещё мне кажется, что страх этот не оставит меня никогда.

– Да чего тебе бояться? Скоро выйдешь отсюда, найдёшь работу нормальную, заживёшь спокойно – как все. Я же вижу – ты по кривой дорожке не пойдёшь. Не твоё это. Всё будет в порядке, Пит.

– Да о чём же вы говорите, мистер Главный? Какое тут может быть спокойствие? Я до сих пор в себя прийти не могу от всех этих вопросов – как может быть дом без дверей, в который попадаешь силой мысли? Как могут стены разговаривать? И вообще, что это за место такое – то стоит дом, то его нету. Он что, показывается тем, кому хочет?

– В общем так, Питер, послушай, что я тебе скажу: чтобы прояснить эту всю эту неразбериху, а я тоже мало что понял из твоей истории. Я завтра с утра пораньше собираюсь посетить это место, нужно самому всё там осмотреть. Давай мы с тобой вместе туда двинем, а там глядишь, и разберёмся получше. Сейчас я уйду по своим делам, ну а ты ложись, отдыхай, нужно выспаться – завтра будет тяжёлый день. Ты не против?

– Да конечно же нет, мистер Главный. Я хоть суставы разомну, а то уже совсем тут засиделся. Да и на свежий воздух охота.

– Ну тогда, значит договорились.

После этого я вызвал сотрудника, распорядился об уборке помещения (наш постоялец довольно неряшливо пообедал), попросил не беспокоить его после, попрощался с ним, и отправился готовить своё оборудование к завтрашнему дню. Ловить привидений я там не собирался, но сделать фото-видеосъёмку нужно было обязательно, взять пробы почвы, воздуха, и не забыть карты памяти для диктофона, зарядить как можно больше аккумуляторов, ну и заказать сухой паёк на двоих. Эти хлопоты заняли у меня весь остаток дня.

В камине сухо потрескивали поленья, в воздухе висел аромат дорогого табака. Гости сидели в своих креслах притихшие и задумчивые.

– Слушай, Влад, то, что ты рассказал, это очень интересная и интригующая история. Надеюсь, вы прояснили в итоге все детали этого запутанного лабиринта из сплошных загадок?

Хозяин закончил прочищать свою Петерсен от нагара, набил новую порцию табака со словами:

– Трудно сказать, лучше дослушайте до конца, а там сами решите.

На следующий день я забрал Питера из «гостиницы», расписался у дежурного в приёме на себя личной ответственности за его безопасность, посадил в служебную машину, сам сел за руль, и мы отправились осматривать место, обозначенное на служебной карте синим крестиком. Поглядев со стороны на своего пассажира, я заметил, что он напряжён не меньше, чем я. Решил немного отвлечь его:

– Пит, ты делай замечания по маршруту – если заметишь какие-то отклонения, дай знать.

– Мистер Главный, прошу вас, давайте просто доедем потихоньку до этого дома, а там уже и спросите, что так или что по-другому, я ведь маршрута на машине не знаю никакого, пешком с остановки ходил. Да вот, мы уже почти приехали. Всё в порядке, он на месте.

Действительно, дом был там, где и стояла пометка. Вокруг участка протянулось высокое кованое ограждение, ворота были открыты, посыпанная мелким колотым гравием зеленоватого цвета дорожка вела к дому, газон вокруг дома аккуратно подстрижен, по всему участку были высажены высокие ветвистые вязы. Входной двери действительно, как и говорил Питер, не было видно с дороги из-за листвы. Мы высадились из машины, накинули на плечи по небольшому рюкзаку, и пошли к дому.

Дом был как дом – белёные бежевым стены, черепица на крыше, довольно высокие окна и крыльцо входной двери. Дверь была на месте, и совсем не выглядела как муляж. Увидев это, Питер заметно побледнел, но не сказал ни слова, пока мы подходили к крыльцу. Слева от двери, на уровне плеча была видна кнопка звонка. Нажав несколько раз, я убедился, что звонок работает – его было немного слышно.

– Дома видать никого нету, – голос Питера был хриплым и надсадным.

– Никого, так никого, успокойся. Давай обойдём вокруг, заодно и осмотримся, – ответил я.

– А у вас пистолет с собой?

– Какой ещё пистолет, Пит? Зачем он нам нужен?

– Ну не знаю, как-то страшно. Мало ли что тут происходит, а с пушкой было бы спокойнее, может быть.

– Всё нормально, просто внутри никого нет. Или, может, спит старушка. Давай потихоньку по часовой стрелке двинемся, и далеко от меня не отходи.

Мы пошли вдоль стены, постоянно оглядываясь вокруг. Ничего необычного не происходило. Я обратил внимание, что тут было очень тихо. Вообще никакого звука. Обычно какое-то жужжание всегда есть, или птицы щебечут. А тут – ничего. Дошли до садового домика. Подошли к двери, открыли. Внутри – грабли, лопата, ведёрки и тому подобный замызганный инвентарь – где сваленный в кучу, где прислонённый к стене. На грубых крючках на стене висели мотки верёвки, щётка и всякая разная мелочь, тоже имеющая отношение к работе садовника. Домик как домик. Обычный, садовый.

– Пит, сходи к крыльцу, попробуй ещё позвони, может старушка проснулась, а я тут расчехлю свои инструменты, поработаем немного.

Он двинулся назад, а я стал доставать из рюкзака что приготовил вчера вечером, как вдруг услышал звенящий от страха голос:

– Мистер Главный, мистер Главный, идите сюда быстрее, тут…

Я мигом добежал до крыльца – возле его стоял бледный,