Буду вечность писать, чтобы стало тебе светлей

От тебя я приму самый горький и страшный яд,

Муку тягостных лет и несбывшихся сладких снов.

Не увидишь, но знай, что глаза мои вновь горят,

Вновь рождается свет и сплетения честных слов.

От тебя я приму даже боль и стрелу тоски,

Только рядом дыши — мы под небом одним живём.

Я прошу: не беги, мы не будем с тобой близки,

Мне лишь жадно смотреть, тишины не найдя в другом.

Я согрею тебя, пусть огнём неумелых строк,

Пусть не вслух под дождём, а сквозь шум городов и дней.

Станет легче дышать — даже если на малый срок -

Буду вечность писать, чтобы стало тебе теплей.

Следы моей нерешительности на твоей спине

Прикоснуться к твоей спине,

Испещрённой рисунком шрамов,

Посвящённых, увы, не мне,

Не героям других романов.

Присмотреться к твоим глазам,

Сохранившим тоску пожаров.

Рвали душу — ты был упрям,

Сколько выдержал злых ударов?

Обнимая тебя, заснуть

В предрассветном румянце неба.

Сожалеть, что бесславный путь

Ты прошёл, а я рядом не был.

Я не был рядом

Прикоснуться к твоей спине,

Испещрённой рисунком шрамов,

Посвящённых, увы, не мне,

Не героям других романов.

Присмотреться к твоим глазам,

Сохранившим тоску пожаров.

Рвали душу — ты был упрям,

Сколько выдержал злых ударов?

Обнимая тебя, заснуть

В предрассветном румянце неба.

Сожалеть, что бесславный путь

Ты прошёл, а я рядом не был.

Сбереги свой огонь

Ты принёс мне цветы, мы решились на пару свиданий

По пустынным местам. И неловко держались за руки.

Что-то тихо шептал. Среди стылых седых очертаний

Мне не видеть конца, меня ветер-злодей убаюкал.

Страсть несказанных слов остаётся росой на бутонах.

Обещаю искать след звезды, обречённой на вечность.

Только ты не спеши затеряться в туманных муссонах –

Сбереги свой огонь, не позволь мне о пламя обжечься.

У окна

У одинокого окна твоё тоскует одиночество.

Я вдруг представил: два крыла, исполнив грозное пророчество,

Разверзли скомканное небо и, прячась смело за стеклом, где солнце белым колесом горит и плавит облака, умчали в край, где точно не был.

Ни я, ни ты, ни мошкара, снующая туда-обратно: весна пришла, как ни приятно среди зимы мне было спать.

Весной нагретая кровать мне о тебе напомнит злобно — бессильно падает рука, крылу упрямому подобно.

Я тебе всё давно простил

Я тебе всё давнопростил

Пока я пишу тебе, ты царапаешь небо крыльями острыми, будто тонкий лёд.

Пока я дышу, тут, на земле, ты где-то искрами растворяешься — и снова в долгий-долгий полёт. В болезненный, рваный, что я не знаю, когда вернёшься и вернёшься ли вовсе, себе во вред. Я не слушаю больше, не пишу, не думаю, не хочу ни читать, ни видеть. Время иссохло — прощанья след.

Я не знаю, может ли быть больнее, чем когда по живому плоть измельчают. Наверное, может, если тебе самому. Не ему, тому, кто только спасает, спасает, спасает.

Спасает от смерти, от страха, от треснутой белизны безгранично-бездонного потолка. Спасает от копоти чёрной, спасает от всех, от самого себя — убегает; быстро и далеко, так, что не найдёт никто, не найду и я. Не найду.

Потеряйся.

Я устал тут быть, запутался в собственной скорби, как в полотенце после горячей ванны. Я падаю ниц, кажется, кто-то царапает грудь изнутри. Захлёбываюсь в избавлении, в следах этой поданной сгоряча смрадной небесной манны.

Я уже делаю, пускай маленький, но шажок. Чувствую, как под кожей свербит стрела-не стрела. Ну и пусть уже трескается то, что должно. Пускай лопнет уже, наконец, и оставит.

Мне так больно, так тошно, мне навязчивый голос внутри всё кричит и кричит. «Он не твой; он ничей», — говорит. Говорит. Мне не слышно себя из-за плотных дверей. Мой пейзаж весь разрушен. В нём краски смыл растворитель. Отойди, прошу. Мой дом — теперь не твоя обитель.

Отпущу. Уходи. Уходи и не жди прощения.

Не возвращайся больше. Не листай страницы, не кидай меня в вязкое прошлое. Я сниму с себя оболочку сползшую. Не касайся меня, тут и так без тебя всё тошное.

Я пущу. Отойди, пожалуйста. Не ходи по остаткам былой моей святости; не ходи, не ступай больше в линию тонкую. Для тебя это, знаю, покажется малостью. Так иди и не отравляй мне воздух.

Я так сильно скучаю, Боже, только иди и забудь номер этой квартиры. Не вспоминай лицо моё, если вдруг что-то способен помнить. Вырежи в сердце своём металлическом мёртвыми буквами. Я не жду. Я устал по ночам повторять твоё имя.

Уходи. Я пойму.

Я тебе всё давно простил.