Рикошетные пули все чаще звякают о бортовую броню. Он не может меня поразить — даже условно, — но вполне способен отсюда не выпустить, под пули я и сам не полезу.

Бах!

И строчка трассеров перечеркнула небо в последний раз — турель поперхнулась.

Ракета!

Ребята перешли мост!

Выскакиваю наружу…

Хлопок — и облако дыма накрывает меня.

Имитационная граната «АГС»…

Минус два…

Но задача-то выполнена!

И все равно — минус два…

— Ну-с… — прохаживается перед строем Федорыч. — Двух человек вы все же потеряли да одного ранили — это минус! Но!

Он поднимает палец.

— «Трехсотого» своего вытащили — а это уже плюс! Плюсище, я бы сказал… Попутно морды тут некоторым, особо зазнаистым, качественно начистили — это уже от меня отдельный респект! По минам… в целом — неплохо, если бы не некоторые…

Инструктор пристально смотрит на Довлатова, отчего тот понуро наклоняет голову.

— Ну и по технике — вы хоть знаете, через какие-такие палатки проехались?

Остапенко пожимает плечами.

— Не разглядывал особо…

— А стоило бы! Это, если хотите знать, штаб учений! Яиц там, правда, никто не отложил, все же не институтки какие-нибудь — но переполох был изрядный! За такое дело от лица всего инструкторского состава вам всем отдельное спасибо! А то тут у нас некоторые дюже зазвездились последнее время…

Танкист качает головой.

— Да, стоило бы впритирку к некоторым палаткам прокатиться.

Федорыч хмыкает.

— Что уж теперь-то рассусоливать? Короче!

Инструктор приосанивается, поправляет форменную куртку.

— Задание выполнено! С чем вас всех и поздравляю!

Строй сломался, со стороны подошли другие инструкторы. Нам жмут руки, хлопают по плечам…

А наутро я складывал вещи. Прибрался напоследок в комнате, придирчиво осмотрелся. В порядке вроде бы все…

Положение было вполне понятное.

Трое — Довлатов, Шевченко и я — из игры выбыли. «Убит», «ранен» — одноногственно. Не прошел! Хоть в пяти сантиметрах от финиша лег — без разницы.

Не без скрытого злорадства представляю себе раздумья судейского состава. Оба уцелевших — что Якупов, что Остапенко — мастера запредельные. Откровенно говоря, мы все на их фоне выглядим бледно. До них любому из нас — как до Пекина ползком.

Обиды никакой нет — все верно, к финишу вышли самые достойные. И это нормально. «Ты теперь в армии!»

Именно так.

Интересно, куда теперь нас законопатят?

Что не в одну часть — абсолютно очевидно. Раскидают куда-нибудь… это и к бабке не ходи! Дамира реально жаль — парень очень старался. Но…

Вот Андрюха — он вообще перенес все стоически.

— Меня сюда аж с Камчатки выдернули! Куда бы теперь ни заслали — все не так далеко от дома будет, я-то питерский!

Интересно, а меня куда?

В дверь постучались.

— Разрешите?

— Да!

На пороге возник сержант-дневальный. Как и многие в этой части — с орденскими планками на груди.

— Товарищ старший лейтенант, вас вызывают в штаб. К пятнадцати часам вам приказано прибыть к командиру полка.

Ах, да…

Он ведь сказал тогда: через месяц.

Вчера как раз месяц и закончился.

— Понял, товарищ сержант. Прибыть к командиру полка к пятнадцати часам.

Что ж, надо полагать, там-то я и узнаю место будущей службы. Пожмет полковник руку на прощание, какие-нибудь слова теплые скажет — и вскоре я забуду про эту странную часть. Жаль, Слона больше не увижу, сюда-то меня более и на пушечный выстрел не подпустят. А его, аналогично, не выпустят.

Что ж, такова армейская специфика…

Ладно, время пока есть, спешить некуда. В комнате прибрано, вещи уложены. Не пойду на обед, нет желания никакого.

Проходя по коридору, я стукнулся в комнату к Андрею. Услышав незнакомый голос, заглянул и увидел солдата, занятого приборкой.

— А где старший лейтенант Шевченко?

— Так он еще утром выехал… Как в штаб ушел, так назад больше и не вернулся, только за вещами посыльный приходил.

То-то его даже на завтраке не было! А я-то думал, что он отсыпается…

Ну вот, и еще один человек исчез в неизвестном направлении. Жаль, мне он нравился — в некотором роде коллега.

Настроение испортилось окончательно, всякий аппетит вообще пропал. Да, в здешней столовой кормят весьма неплохо, но даже их кулинарные изыски меня отчего-то больше не прельщали.

Вернувшись в комнату, ставлю будильник на четырнадцать часов и заваливаюсь на кровать — поспим! Это не так-то уж и часто получается. Вот приеду в новую часть — там столько всего на башку разом упадет! О лишнем часе сна буду только мечтать.

Звуковой сигнал прогнал сон моментом — словно и не ложился вовсе. Вроде бы только что глаза закрыл — и опять вставать? Бегу к умывальнику, наскоро ополаскиваю сонную морду. Щупаю подбородок — не выросла ли внезапно там щетина? Нет, но бритвой все же пройдусь — все-таки к командиру полка идти! Надо выглядеть!

Да, он не мой командир, но уважение к нему у меня есть — серьезный дядька. Судя по тому, как о нем отзывались инструкторы, — мужик этот реально правильный и знающий. Так что будем соответствовать…

Подгадав время, переступаю порог приемной комполка за десять минут до указанного времени. Мало ли… вдруг у меня часы отстают? Или у него спешат?

Вставший при моем появлении сержант-секретарь указывает на стул.

— Товарищ полковник примет вас через десять минут.

Стало быть, наши часы идут в ногу.

Что ж, подождем…

Пискнул на столе у секретаря телефон.

— Слушаю вас, товарищ полковник. Так точно, прибыл. Есть.

Сержант встает и указывает на дверь.

— Прошу вас, товарищ старший лейтенант. Комполка ждет.

Встаю, поправляю китель и стучусь в дверь.

Полковник стоял у окна, что-то рассматривая на улице. Повернувшись в мою сторону, выслушал рапорт и кивнул в сторону стула.

— Присаживайтесь…

Сам он устраивается напротив, и в его руках появляется папка — мое личное дело.

— Так… и что же у нас тут есть… Результаты прохождения, угу… рапорт подполковника Ковальского…

Это еще кто такой?

Видимо, уловив невысказанный вопрос, комполка охотно поясняет: