— Это невозможно, я принадлежал секте полностью. Завещание было составлено еще до знакомства с тобой.

— Хоть бы предупредил, я бы тогда из штанов не выпрыгивала, чтобы с тобой познакомиться. И не тратила бы на тебя свое драгоценное время.

— Так ты же вроде как по любви… — расстроилось отражение Игоря.

— Да пошел ты со своей любовью! Одной любовью сыт не будешь! Иди к своей секте и мозоль ей глаза. Нечего за мной по пятам ходить. Если ты поступил с женщиной как скотина, будь добр, признай это и отвали. На кого свое завещание составил, с тем и шагай в свой яркий и увлекательный мир. Не мужики пошли, а дерьмо собачье, честное слово. Не могут нормально позаботиться о любимой женщине.

— Наташенька, не нужно ругаться, — подмигнуло мне отражение Самуила. — Мы все тебя любим и хотим, чтобы ты была рядом. Мы даже делить тебя между собой не будем, потому что ты для нас — самое ценное и значимое, что только может быть.

— А ты что ж этому ценному ничего не оставил? Все переписал на фирмы проституток, а жене фиг. Опозорил меня на весь белый свет.

— Это дело прошлое.

— Ни черта не прошлое. Ты это прошлое самым наглым образом тащишь в мое настоящее. И я из-за прошлого осталась без копейки денег, обсмеянная на весь свет.

— Я тебе машину дорогую подарил.

— Я тебя и все твои похождения не за дорогую машину терпела. Машину, между прочим, заправлять чем-то надо и в сервис гонять. Дорогая машина большую денежку любит, а без денежки она никуда не поедет.

— Наташенька, а как же любовь?

— Да пошел ты куда подальше со своей любовью.

— Я уверен, что Наталья именно меня любит. Я единственный, к кому она испытывала истинные чувства, — заявило отражение Михаила.

— А ты, алкоголик, молчал бы! — огрызнулась я. — Я о твоей бывшей жене и детях забочусь, конь нерадивый. Тебе вообще было на них начхать.

— Сама же хотела, чтобы я развелся.

— Хотела, а потом перехотела.

— Но я же тебя, между прочим, с голой задницей не оставил. Я на тебя дом записал.

— Хотя мог записать всего побольше, а не пропивать свое состояние. Хоть на этом спасибо. Так дай мне пожить в этом доме. Не мешайся у меня под ногами. У тебя свой мир, у меня свой. Мне еще твоих детей поднять надо. Благо я твою бывшую удачно выдала замуж. Но вы ж мужики такие, у вас все в любой момент поменяться может, а ответственности за твоих детей с меня никто не снимал. Так что будь другом, возьми этих своих двоих друзей, и идите вы, откуда пришли. Что, вам там заняться нечем?

— Мы без тебя никуда не уйдем, — произнесли мужчины почти хором, и я почувствовала, что мне стало тяжело дышать.

— Уйдете… — неуверенно произнесла я. — Я вас не боюсь. Вы ничего не можете, у вас нет физических тел, только языком бла-бла… Вам надоест, и вы свалите от меня сами. Насколько вас хватит?

— Зря ты так, — грозно отозвалось отражение Самуила. — Зря думаешь, что мы ничего не умеем. Еще как умеем.

В этот момент в комнату заглянула встревоженная домоправительница.

— Наташа, с вами все в порядке?

— Да. Все хорошо. Я на кнопку не нажимала, вас не вызывала, — произнесла я.

— Извините. Я мимо проходила и слышу — из вашей комнаты голоса.

— Какие голоса?

— Ну, один ваш, а другие мужские.

— Послушайте, вы в своем уме? — В моем голосе зазвучали истерические нотки. — Откуда здесь мужские голоса?

— Я тоже удивилась, но отчетливо их слышала.

— Думаю, у вас галлюцинации. Из моей комнаты действительно мог слышаться голос, но только мой. Я разговаривала по телефону.

— Странно. У меня очень хороший слух.

— Вы что, подслушивали?

— Я же вам говорю, мимо проходила. Переживаю за вас, ведь вы всё-таки сознание потеряли.

— Да не надо за меня переживать. Я уже большая девочка. Так что у вас действительно галлюцинации. Никаких мужских голосов вы слышать не могли.

— Голоса были, — стояла на своем домоправительница и подозрительно оглядывалась по сторонам, словно надеялась увидеть в комнате еще кого-то, кроме меня.

— И вообще, это не ваше дело…

Я не успела закончить фразу, как со старинного комода поднялась в воздух бронзовая статуэтка и несколько раз сильно ударила женщину по голове. Бедняжка вскрикнула и рухнула на пол. Окровавленная статуэтка тут же встала на место. Я застыла, онемев от ужаса. В комнате воцарилась гробовая тишина, только тикали часы. Я сползла на пол и приблизилась к домоправительнице.

— Скажите, вы живы? Откройте глаза… Это не я… Господи, господи, это не я! Я вас не трогала… Да очнитесь же!

Я попыталась нащупать у женщины пульс, приподняла ей веки и с леденящим ужасом поняла, что домоправительница мертва.

— Боже мой, за что?! — взвыла я и повернулась к зеркалу. — Сволочи! Я знаю, это сделали вы! Нагадили и спрятались.

Я замолчала и подумала, что разговариваю сама с собой в помещении, где никого нет. Только сейчас до меня стало доходить: в убийстве домоправительницы обвинят меня. Если сошлюсь на то, что статуэтка убила женщину или, того хуже, на своих покойных мужей, мне не просто вкатают срок, а сделают пожизненной пациенткой психиатрической лечебницы, социально опасной для общества.

Теперь я осознала слова бабки Антонины, что призраки отправляют людей в психушку, они не безобидны, как на первый взгляд кажется. Еще как обидны…

Понимая, что в комнату в любой момент может кто-нибудь зайти, чтобы меня проведать, я решила, что ни в коем случае нельзя говорить о том, что убийство домоправительницы произошло именно в моей комнате. Я ничего не видела, ничего не слышала, моя хата с краю, ничего не знаю. Понятия не имею, кто это сделал, я не при делах.

Одним словом, нельзя рассказывать о том, что здесь произошло на самом деле. Это как раз тот случай, когда правда никому не нужна, потому что в нее никто не поверит, и она сыграет против меня. Недолго думая, я стала заталкивать тело домоправительницы под кровать, приняв решение перетащить ее куда-нибудь в другую комнату позже, скорее всего, в ночное время, когда все уснут либо будут заняты оргиями на цокольном этаже. Желательно в ту, которая и принадлежит ей, если такая имеется. Нужно об этом разузнать подробнее.

Затолкав тело домоправительницы под кровать, я взяла окровавленную статуэтку, отправилась в ванную, поразившись, какая она тяжелая, и принялась смывать с нее кровь под струей воды из-под крана. Вымытую фигурку я аккуратно поставила на место.

Неожиданно в дверь комнаты постучали. Я вздрогнула и поспешно легла на кровать.

— Кто там?

— Это Леонид. Можно?