– У меня просто появился шанс работать в сети отелей сеньора Марселоса, – подчеркнула Эмма.

– Я не знаю, чего ты ждешь. – Экономка фыркнула.

– Да. Чего ты ждешь, Эмма?

Эмма обернулась и увидела, что в дверях стоит Лукас.

– По крайней мере, позволь сеньору Марселосу сказать, что он собирается тебе предложить, – настаивала экономка, глядя на Лукаса влюбленными глазами.

Он потрясающе выглядел в мягком черном кашемировом свитере и джинсах. Судя по выражению лица Лукаса, его последнее предложение будет таким же, как первое, поэтому гораздо лучше разговаривать с ним подальше от посторонних глаз. Отложив тряпки и чистящие средства, Эмма вымыла руки и ушла из кухни.

– Нельзя заставлять такого человека, как сеньор Марселос, ждать, – настаивала экономка, не переставая улыбаться Лукасу.

Эмма заметила, как Лукас удивленно выгнул бровь.

– Куда ты меня ведешь? – спросила она, когда он провел ее вверх по лестнице и вывел в вестибюль.

– В мой номер, где ты отдохнешь, а потом мы поговорим.

– В твой номер? – Она насторожилась. – Я не согласна, – запротестовала она, когда он вызвал лифт. – Я не сойду на твоем этаже, – предупредила она, когда двери лифта закрылись и они оба оказались в ограниченном пространстве.

Лифт был переполнен. По крайней мере, ей не придется спорить с Лукасом сейчас, когда она такая уставшая. Однако она чувствовала себя неловко в униформе горничной, с красным лицом, среди дорого одетых постояльцев. От Эммы пахло карболкой, а от постояльцев – дорогим парфюмом. Все старались на нее не смотреть, но Лукас, прислонившись спиной к стене, пристально разглядывал Эмму. Она отвернулась. Она не хотела на него смотреть. Рядом с ним она в очередной раз убеждалась, какая пропасть их разделяет.

Лифт остановился, и все вышли. Как только Эмма попыталась выйти из лифта, Лукас крепко прижал ее к стене. Судя по его смеющемуся взгляду, он решил ее не выпускать.

– Не сопротивляйся мне, Эмма, – проворчал он. – Я действую из лучших побуждений. Тебе нужно отдохнуть. Если я отпущу тебя, ты снова отправишься на работу. Если мне придется привязать тебя к стулу в моем номере, чтобы ты отдохнула, прежде чем упадешь без чувств, я так и сделаю.

Когда лифт остановился на нужном этаже, Лукас вывел Эмму в коридор.

– Сначала ты примешь ванну, а потом поспишь. Ты не обедала, поэтому я закажу ужин, и его подадут в номер, когда ты проснешься.

– Я предпочла бы просто поговорить с тобой, а потом уйти в свою комнату, если ты не возражаешь, – сухо сказала она, едва держась на ногах от усталости.

– Я возражаю, – ответил он. – В прошлый раз ты обещала мне, что отдохнешь, но снова взялась за работу. Я не верю, что ты останешься в своей комнате. Я не понимаю, почему ты издеваешься над собой, но, как твой бывший работодатель, я не могу тебе этого позволить.

Эмма решила, что поговорит с Лукасом после того, как поспит.

– Зачем тебе идти в свою каморку на чердаке? – Лукас нетерпеливо махнул рукой. – Здесь у тебя есть все необходимое. И ты останешься тут одна.

– Одна? – Она резко подняла голову.

– У меня дела в городе. Прекрати хмуриться, Эмма. Тебя никто не побеспокоит. Я думал, ты обрадуешься. – Он искренне улыбнулся. – И я готов поспорить, что моя кровать намного удобнее твоей.

Этого она не могла отрицать. Ей не хотелось спать на старом и неудобном матрасе.

– Там гидромассажная ванна. – Лукас указал на ванную комнату. – Моя ванная комната фантастически чистая. Меня обслуживает лучшая горничная.

Эмма не сдержала улыбки. Обаяние Лукаса было непреодолимым.

– И ты должна будешь поужинать, – заметил он. – Зная тебя, могу сказать, что ты выйдешь на следующую смену независимо от того, поела ты или нет.

Когда Лукас вернулся в номер, Эмма все еще спала. Он никогда не видел такого уставшего человека, как она. Поблагодарив официанта, который принес ужин, он сам вкатил тележку в номер. Затем он надел на ручку двери табличку «Не беспокоить», вернулся в номер и стал работать с документами.

Примерно через час Лукас услышал шорох простыней и повернулся, чтобы посмотреть на Эмму. Она просыпалась медленно, как ребенок, словно не зная, что ее окружает. Она выглядела настолько уязвимой, что у него екнуло сердце. На протяжении многих лет Лукас не испытывал к женщинам никаких чувств, кроме влечения и скуки.

Потирая глаза, она огляделась сначала в замешательстве, а потом в шоке.

– Успокойся. Я здесь сижу и работаю, – сказал он. – Пока ты спала, никто не заходил.

– Лукас! – Она резко села в кровати, потом поняла, что обнажена, и, схватив одеяло, натянула его до подбородка.

– Ты в моем номере, – подтвердил он, когда она посмотрела на него с опаской. – Тебе требовалось поспать. Хочешь воды или сока?

– Я не должна быть здесь.

– Почему? – Он пожал плечами, разговаривая таким же спокойным тоном, каким говорил с дикими пони. Никаких резких движений. Никакого крика. Наконец Эмма расслабилась.

– Прости. – Она нахмурилась. – Я, наверное, проспала целую вечность. Который сейчас час?

Он взглянул на часы:

– Девять.

– Девять часов! – Схватив простыню, она обернула ее вокруг тела, как тогу, и вскочила с кровати. – Моя смена началась полчаса назад!

– Ты не выйдешь на следующую смену.

Она побледнела, глядя на него широко раскрытыми глазами:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты больше не работаешь в этом отеле.

Ее шок сменился гневом.

– Что ты наделал!

– Ты уволилась, – пояснил он. – Я передал руководству твое заявление об уходе.

– Что? – Она в ярости запустила пальцы в волосы. – Ты хоть понимаешь, что сделал? Мне нужна работа. – В ее тоне слышалось отчаяние.

– И ты будешь работать, – спокойно пообещал он. – Я дам тебе работу с хорошими перспективами.

– Нет, Лукас! Нет! – выпалила она и встала за стулом, словно защищаясь от Лукаса, когда тот подошел к ней. – Ты сказал, что хочешь поговорить со мной. Ты сказал, чтобы я воспользовалась твоим номером и отдохнула, потому что здесь удобнее, чем в моей комнате. И пока я была здесь, ты принимал важные решения от моего имени.

– Теперь, когда ты проснулась, мы можем говорить, – уверенно сказал он.

– Говорить? – спросила она. – Только после того, как ты объяснишь моим работодателям, что я не уволилась.

– Я не буду наблюдать, как ты себя губишь, – тихо произнес он, выдержав ее разъяренный взгляд.

– То, что я делаю, тебя не касается, – ответила она, прошла в ванную комнату и надела халат. – Ты не можешь вернуться в мою жизнь и управлять мной.