и взвесить, — Алёнка попыталась успокоить подругу.

— Зачем я всё это затеяла… — горько прошептала та.

К ним подошел Денис. Сел рядом с Таей и обнял её, нежно прижал к себе. Алёна посмотрела на эту пару. Она хорошо знала Таю, ещё со времён студенчества, в институте учились в одной группе. Но, Дениса она тоже хорошо знала. Ребята вместе были уже несколько лет. Но они были такими разными, хотя их и тянуло друг к другу. «Может именно малыш их соединит», — думала Алёнка, потягивая коктейль. Из задумчивости её вывела песня.

Пусть пока ещё в глазах этих грусть

Отголосками прожитых дней.

Я к ногам её брошу из радуг букет

Эта женщина будет моей!

Я такую искал много лет

В лабиринтах мелькающих дней,

За неё с целым миром сражаться готов

Эта женщина будет моей!

Пел Антон. Как он поёт, Алёна слышала впервые. Она была поражена его голосом. Она перевела взгляд на Антона. Он не отрываясь смотрел на неё.

Денис рядом тихо прошептал Тае: «Извини, крошка, я петь не умею. Но считай, это моим ответом на твою песню». Тая улыбнулась в ответ и, поцеловав Дениса в щёку, положила ему голову на плечо.

Алёнка опустила глаза. Это ответ Антона на её песню? Или это просто одна из песен в выпавшем списке? Как узнать?

Допев песню, Антон подошёл к Алёне и тихо шепнул:

— Поехали. Нам пора.

Алёнка встала, махнула рукой Тае и вышла из бара.

По дороге домой оба молчали. У дома Антон поставил машину на стоянку, открыл пассажирскую дверь, подал Алёнке руку, довёл до квартиры и согласился на чашку кофе. Ночевал Антон сегодня в гостиной на диване.

В выходной гуляли в парке. Выпал первый снежок. Джесси резвилась, таская хозяйку за поводок. Антон шёл рядом, улыбался, молчал, о чём-то думал. А потом спросил, привлекая к себе Алёнкино внимание:

— Алёна, а где твои родители? Ты практически ничего не рассказываешь о своём прошлом.

— Ты тоже не особо откровенен, — с толикой горечи в голосе, ответила Алёнка.

Она не очень хотела продолжать этот разговор, это было совсем личное и неприятное для Алёны. Но Антон явно хотел узнать о ней всё.

— Расскажи, — попросил он настойчиво.

— Родители живут недалеко, в области, но я с ними практически не общаюсь, — Алёна взяла Антона под руку и пошла рядом с ним по дорожке. — После нашего развода мама открыто встала на сторону Глеба, объявив меня полной дурой, коль я потеряла такого мужика. Скучаю только по папе. Но он слова в доме никогда не имел. У нас балом правит мама. Звоню регулярно, но разговор редко получается, мама каждый раз возвращается к Глебу. Бывший до сих пор общается с мамой, возможно помогает им. Не знаю… Ещё есть две сестрёнки. Старшая, Настя, замужем, растит детей и воюет с мужем-пьяницей. Жаль её. Работает она медсестрой в больнице, но денег не хватает, зарплата небольшая и ту муженёк пытается уполовинить. Я всегда старалась помочь племянницам, то посылку отправляла, то денежный перевод. Но летом Настя позвонила и заявила, что если я действительно хочу им помочь, то просто обязана вернуться к Глебу. Тогда и помощь больше будет, а мои подачки ей не нужны. С тех пор я им ничего не отправляю. Мне больно и обидно, хотя и понимаю, что всё это с подачи мамы.

Антон молчал, шёл рядом и молчал… «Может он тоже осуждает меня, но просто помалкивает из деликатности?», — подумала Алёна, тоже помолчала немного, собираясь с мыслями, и продолжила:

— Есть ещё младшая сестрёнка, Машка. Сейчас в одиннадцатом классе учится. Очень хочет, чтобы я её к себе забрала, но мама категорически против. А мне Машу жалко. Что она у нас в городке делать будет? После школы учиться негде, работать тоже… Девчонка в институт хочет. Учится на «отлично». Обидно будет, если медалистка полы будет мыть в магазине, — Алёна замолчала, основательно погрузившись в свои мысли.

— А когда ты к ним ездила последний раз?

— Сразу после развода. Мы тогда с мамой сильно поссорились. Она со мной целый год не разговаривала, даже на мои звонки не отвечала и всем запретила со мной общаться. Только Маша в тайне от мамы со мной созванивалась…

— А хочешь съездить? — Антон остановился посреди аллеи и повернулся к Алёнке, заглянул в её грустные глаза.

— Хочу. Но не поеду… Во-первых, боюсь. Я там беззащитная. Мама сразу Глебу сообщит, что я приехала. Во-вторых, детей своих я теперь на кого оставлю? — улыбнулась Алёнка и подняла на Антона глаза, даря ему свой взгляд.

Они стояли посреди аллейки и молча смотрели друг на друга, держась за руки.

— Давай в следующие выходные съездим. Вместе. Со мною тебе ведь не страшно? — предложил он.

— С тобою — нет, не страшно, — честно ответила Алёнка. — А дети?

— За ними Игорь с Викой посмотрят. Я договорюсь. В субботу утром выедим, в воскресенье — вернёмся назад.

— А тебе зачем это надо? — не удержавшись, спросила Алёна.

— Это нужно тебе, Алёнушка, — ответил Антон. — И нужно это для того, чтобы двигаться дальше. Ты же знаешь Алёна, без прошлого нет будущего.

Последний месяц Алёнка ездила на работу на машине Антона. Он настоял на этом. Для него важна была её безопасность. Алёна и не сомневалась, что Лексус, нашпигованный электроникой, безопаснее её Киянки. На его Лексусе и поехали к родителям Алёнки в гости.

Мамуля встретила дочь приветливо, было видно — рада встречи, скучала. Но к Антону мама отнеслась сдержанно и настороженно. Пока накрывали на стол, успела вставить:

— Нехорошо замужней женщине с чужими мужиками ездить.

— Мамуль, я официально разведена с Глебом и свободна.

— Он так не считает, — ответила мама, — да и я тоже.

— А мне без разницы, кто как считает, — отозвалась Алёнка.

Антон, сидя в зале, разговаривал с отцом, но не упускал ни слова произнесённого на кухне. Виктор Тимофеевич рассказывал Антону о жизни в их городке, о работе на заводе. На вопрос Антона про Алёнку и её бывшего мужа задумался и ответил с присущей ему рассудительностью. Не сразу, но ответил:

— Чужая семья потёмки… Одно могу сказать, Алёнка его сильно любила. Я был против её раннего замужества, ей тогда только двадцать исполнилось. Да и он мне сразу как-то не понравился. Но вначале они хорошо жили. Что произошло потом, не знаю, она молчит, да и я в её душу не полезу. Вижу, болит там всё. А сейчас он некрасиво себя ведёт, не по-мужски, не по-человечески. Измучил