Из подножного снега сидящий на корточках матрос Дмитрий Серебряков споро лепил круглые шарики размером с теннисный мяч и один за другим подавал стрелку. Стрелок же переправлял шарики на ту линию фронта. Ни один снежок втуне не пропадал: какой-то угодил под локоть неосмотрительно высунувшейся «амазонке», и предназначенная Кучину очередь ушла за молоком, другой ввинтился аккурат в дуло «Орфандо», и хозяйка автомата временно выбыла из игры…

— Прочнее катай, прочнее и круглее! — азартно прикрикнул старшина на копошащегося у его ног Серебрякова. — А то не кучно ложатся! Пять минут, пять мину-ут…

— Любимый дедушка, тут снег заканчивается! — с тревогой в голосе сообщил Кучину Рокотовов.

— Охренел совсем, салажонок?! — рыкнул Кучин в тот момент, когда рядом приземлился мичман Мильян. — Снега вокруг мало, что ли? Ты, Володь? Как оно?

— Нормалек.

Володя Мильян по-собачьи отряхнулся от снега и похлопал себя по груди — не выпала ли бутыль? Не выпала. Вот только ушанку, пока катился, потерял. Жаль ушанку — «кокарду» сегодня десять минут драил. Медная, от прадеда. Надо будет опосля поискать.

— Так ведь там простреливаемая зона, сам говорил — не высовываться из-за бревна… — промямлил Рокотов.

— Подумаешь, простреливаемая, — пробурчал Кучин, прицелился и, хэкнув, запузырил очередной снежок по «амазонкам». — А у меня патроны кончаются! Прикажешь в девчонок сосульками кидаться? А если в глаз попаду? Кто ее такую одноглазую замуж возьмет?

Со скоростью, Уимблдону и не снившейся, снежок метнулся в сторону неприятеля и с треском влепился точнехонько в лоб исполнительнице зажигательно смертельного танго.

— Зыкина я дном послал, — заговорщицки сообщил Кучин мичману, подбрасывая на ладони следующий снаряд. — У него штык-нож, чтоб лед вокруг девчоночек по периметру вырезал… рыболов-любитель. Пускай девочки охладятся. Доровских с Сысоевым в обход пошли — вон ползут, видишь? Кудлатый в хозблоке чего-то химичит. Шикин… Шикин… — Он запнулся, незапущенный снежок выпал из его пальцев. — Чего это она… Ой, мамочки!.. ЛОЖИСЬ!

От прицельного попадания снежком «амазонка» покачнулась, ловя ртом обжигающий холод, но на ногах устояла. Взвыв, как дикая кошка, смахнула снежную кашицу с лица, отвела правую руку назад, согнула левую ногу в колене, точно заправский бейсболист, и швырнула мегатонникам ответный подарок.

Сорванный со стойки черный радиомикрофон, вихляя в воздухе короткой антенной, по широкой параболе просвистел к осиновому брустверу и упал метрах в семи от него — недолет.

И тут микрофон жахнул. Грохот взрыва свинцовым шаром прокатился по скованным льдом топям и умер, заплутав в сугробах.

Почти невидимая на фоне слепящего снега вспышка взметнула вверх снеговое облако, на месте падения микрофона лед вспучился, треснул, разлетелся в стороны, мутно-зеленая болотная вода поднялась столбом, щедро разбрасывая вокруг себя водоросли и ошметки хилых подводных растений, и грязным дождем пролилась на залегших мегатонников.

Треугольный осколкок льда, вращаясь бумерангом, острой гранью врезался в серую неприметную кочку, отскочил и воткнулся в пень, на котором мерз замаскированный кучинский компьютер.

— Да что они там, совсем шизанулись, что ли? — гневно донеслось из-под атакованной льдиной кочки.

— Зацепило, Коля? — участливо поинтересовались из-под кочки по соседству.

— При чем тут, к хренам свинячьим, зацепило! Бабье ж так весь лед нам переколет! Что я, зря весь декабрь корячился — сваи ставил, укреплял, подпирал?

Вторая кочка мысленно содрогнулась при воспоминании о подледных работах среди ила и тины, но благоразумно промолчала, хотя прапорщик Доровских несколько кривил душой. На самом деле лед бревнами укрепляли салабоны Сысоев и Серебряков, а прапор всего лишь осуществлял общее руководство.

Шальная автоматная очередь стеганула по «кочкам». Взлетели, закружились в воздухе перья, которыми набивают подушки, но которые любой с расстояния принял бы за снежные хлопья.

— Ну чего встал? — сердито бросила первая «кочка». — Марш вперед, а то самое интересное пропустим. Значит, ты обходишь слева, а я справа.

Хотя — надо отдать Доровских должное: на его месте старшина Кучин, к примеру, заставил бы молодых голыми руками валить лес и изготовлять подпорки, а добрый прапор для этих дел ссудил работягам неуставную итальянскую бензопилу. И сейчас Доровских только делал вид, что сердится. Наоборот, он был горд за молодого бойца. Нехило получилось — молодец, Сысоев, толково предложил заодно и подушками заслониться.

— Ты же говорил, что я обхожу справа, — несмело напомнила вторая «кочка».

— Рядовой салабон Сысоев, разговорчики! — прикрикнула первая. — Выполнять!

Очень уж прапорщику приглянулась соло-гитаристочка, которая не пряталась за динамиками, а стояла открыто, широко расставив длинные стройные ножки, и самозабвенно палила из автомата по объекту. Смелая. С такой и в разведку можно пойти, и в ресторан.

Когда Доровских и Сысоев, с головой накрытые серыми солдатскими байковыми одеялами, которые были замаскированы под кочки вымоченными в перекиси водорода еловыми лапами, вновь по-пластунски двинулись вперед, лбами толкая заместо щитов плоские, уже простреленные подушки, нечто громко рычащее стремительно обогнало их.

«Дрын!.. Др-р-рын-н-н!.. Дрын-дрын-дрын-дрын-дрын!» Рев действительно был слишком громким. Не сбавляя скорости, набранной еще возле хозблока, трехмегатонник сержант Кудлатый поморщился — то ли от того, что его демарш получался чересчур шумным, то ли от бьющего в лицо морозного воздуха, то ли от слезоточивой вони горящей пластмассы. На лихом вираже он обогнул две кочки, ползком подбирающиеся к огневой точке неприятеля (привет, мужики), и поднял над головой пучок собранных со всего отряда расческок, обернутых шоколадной фольгой.

Итальянская бензопила, за две минуты с помощью отвертки и ненормативной лексики превращенная в скейт-снегоход, работала исправно: неистово выла, примастряченная бечевой к сапогу, вгрызалась стальными зубьями в ледяной покров болота и уверенно несла ездока вперед. Издалека сержант напоминал атакующего Супермена: полы расстегнутого полушубка бьются за спиной, левая нога согнута в колене, чтоб не зацепиться ненароком за какой-нибудь сугроб, правая рука вытянута вперед и вверх. Лента бензопилы поднимает вихри ледяного крошева. За высоко поднятой связкой горящих пластмассовых расчесок в правой руке тянется клубящийся след едкого, беспросветного дыма.

Компактную итальянскую бензопилу подарил мегатонникам благодарный председатель Малого Козодоева, куда ребята частенько наведывались в самоволку: очень уж ему понравилось, как гвардии старшина Колесов в одиночку, с помощью всего лишь списанного тракторного аккумулятора и укрепленной на крыше председателевого дома ржавой бороны наладил для него прием шведского ночного телеканала. Пила обитателям объекта пригодилась: дровишек там напилить, яйца взбить. А рядовой Шикин даже наловчился с ее помощью изготовлять скульптуры из льда. Художник!