Лакеи помогли им выйти из кареты, а конюхи Уэстклифа подошли позаботиться о лошадях. Другие слуги немедленно взялись за дорожные сундуки и чемоданы. Пожилой дворецкий провел их в огромный холл, где сновало туда–сюда множество людей: горничные с корзинами белья, лакеи с ящиками и коробками и временно нанятые слуги для мытья, полировки и уборки.

— Лорд и леди Блэндфорд! — к ним вышла Лилиан, выглядевшая просто блестяще в темно–красном платье, ее соболиные волосы были аккуратно забраны в сетку для волос, украшенную драгоценными камнями. Сверкающая улыбка и мягкая доброжелательность делали ее столь очаровательной, что Ханна поняла, почему благородный граф Уэстклиф женился на ней. Лилиан поклонилась им, и они поклонились в ответ. — Добро пожаловать в Стоуни–Кросс–Парк, — сказала Лилиан. — Надеюсь, ваша поездка была приятной. Пожалуйста, извините за шум и суматоху, мы отчаянно стараемся подготовиться к нашествию гостей, которые начнут прибывать уже завтра. После того, как вы приведете себя в порядок, спускайтесь в главную гостиную. Мои родители и, конечно, мой брат, уже там, и… — Она внезапно замолчала, увидев Натали. — Моя дорогая леди Натали. — Ее голос стал мягче. — Я с таким нетерпением ждала встречи с вами. Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить вам прекрасный праздник.

— Спасибо, миледи, — скромно ответила Натали. — Я не сомневаюсь, что это будет великолепно. — Она улыбнулась Лилиан. — Моя компаньонка сказала мне, что будет елка.

— Высотой в четырнадцать футов, — восторженно воскликнула Лилиан. — Ее чертовски… то есть, очень трудно нарядить, поскольку до ветвей на верхушке тяжело добраться. Но у нас есть длинные лестницы и много высоких лакеев, поэтому победа будет за нами. — Она повернулась к Ханне. — Мисс Эплтон, рада снова вас видеть.

— Спасибо, я… — Ханна сделала паузу, так как поняла, что Лилиан протянула ей руку. Ошеломленная Ханна протянула свою и удивленно посмотрела на Лилиан.

Графиня подмигнула ей, и Ханна поняла, что ее дразнят. Она рассмеялась над шуткой, предназначенной ей, и ответила на теплое рукопожатие.

— В свете вашей поразительной терпимости к Боуменам, — сказала ей Лилиан, — вы тоже должны присутствовать в гостиной.

— Да, миледи.

Экономка проводила их в отведенные им комнаты, путь к которым, казалось, был просто бесконечным.

— Ханна, почему леди Уэстклиф пожала тебе руку? — Шепотом спросила Натали. — И почему вы с ней нашли это таким забавным?

* * *

Натали и Ханне предстояло делить одни покои, в которых Натали заняла главную кровать, а Ханне досталась уютная смежная комнатка. Стены комнаты были оклеены красивыми обоями с цветочным узором, здесь стояла мебель красного дерева и кровать с кружевным балдахином.

Пока Натали умывалась, Ханна достала для нее чистое дневное платье и встряхнула его. Платье синего цвета, отороченное кружевом, с длинными узкими рукавами и заниженной линией плеча очень шло Натали. Улыбаясь в предвкушении встречи с Боуменами, Натали сидела за туалетным столиком, пока Ханна поправляла ее прическу. Только убедившись, что Натали выглядит безупречно, ее носик припудрен, а губки смазаны розовым бальзамом, Ханна открыла свой чемодан и начала в нем копаться.

Леди Блэндфорд, посвежевшая и умиротворенная, появилась в дверном проеме.

— Ну, девочки, — безмятежно сказала она. — Нам пора присоединиться к компании внизу.

— Еще несколько минут, мама, — попросила Натали. — Ханна не успела переодеться и причесаться.

— Мы не должны заставлять всех ждать, — настаивала леди Блэндфорд. — Ханна, иди так. Никто и не заметит.

— Да, мадам, — скрывая смятение, покорно ответила Ханна. Ее дорожное платье было в пыли, шпильки грозили выпасть из волос. Ей очень не хотелось в таком неприглядном виде показаться перед Боуменами и Уэстклифами. — Я предпочла бы остаться здесь и помочь горничным распаковывать чемоданы…

— Нет, — с нетерпеливым вздохом возразила леди Блэндфорд. — Я бы согласилась, но графиня просила тебя присутствовать. Ты должна пойти так, как есть и постарайся быть менее заметной.

— Да, мадам. — Ханна откинула назад растрепавшиеся волосы, бросилась к умывальнику и ополоснула лицо. Капли воды расплылись небольшими темными пятнышками на ее дорожном платье. Застонав про себя, она вышла из комнаты вслед за Натали и леди Блэндфорд.

— Мне жаль, — прошептала ей Натали, нахмурившись. — Мы не должны были так много времени уделять мне.

— Ерунда, — пробормотала Ханна, похлопав ее по руке. — Все хотят видеть именно тебя. Леди Блэндфорд права, меня никто и не заметит.

Дом был красиво украшен, золотые шары обрамляли окна, задрапированные золотистым шелком, над дверными проемами висели венки из ветвей ели, падуба и плюща. Столы были заставлены свечами и композициями из засушенных цветов: хризантем, христовой розы[3]и камелий. И в нескольких дверных проемах кто–то хитро прицепил к вечнозеленым веткам омелу.

Глядя на пучки омелы, Ханна занервничала, подумав о Рэйфе Боумене. «Успокойся», — сказала она себе с самоуничижительной усмешкой, посмотрев на свое помятое платье. — «Теперь он, конечно, не попытается тебя поцеловать, даже под целым возом омелы».

Они вошли в главную гостиную, большую и уютную комнату, с ломберным столиком, стопками книг, газет и журналов, фортепиано, напольными пяльцами и маленьким бюро.

Первым, кого Ханна заметила, был Маркус, лорд Уэстклиф, джентльмен, производящий весьма внушительное впечатление, что было несколько необычно для человека, которому едва за тридцать. Когда он встал, чтобы поприветствовать их, Ханна отметила, что граф всего лишь среднего роста, но великолепно сложен и уверен в себе. Уэстклиф держался с непринужденностью человека, полностью осознающего свою власть.

Пока Лилиан представляла всех друг другу, Ханна, осматриваясь, отступила в угол комнаты. Она осторожно взглянула на Боуменов, когда они знакомились с Блэндфордами.

Томас Боумен оказался румяным низеньким крепышом, над его ртом свисали длинные, как у моржа, усы, а блестящую голову венчал парик, который, казалось, был готов спрыгнуть и убежать из комнаты. Его жена Мерседес, наоборот, была худой и хрупкой, с жесткими глазами и улыбкой, которая рассекала ее лицо, как трещина замерзший пруд. Единственное, что у пары казалось общим, это ощущение неудовлетворенности жизнью и друг другом, словно одеяло, которым они оба укрывались. Дети Боуменов были похожи друг на друга намного больше, чем на любого из родителей — оба были высокими, насмешливыми и непринужденными. Казалось, что благодаря какому–то волшебству, от обоих родителей им достались только лучшие черты.