— Послушай, — пронзительно закричала она. — Я говорю, что в моем доме живет женщина, а ты не веришь. Вот, вы…

Она схватила Скотта за руку и указала на зеркало, висящее над столиком. В зеркале отражались все трое.

— Видите эту женщину? — она протянула руку и коснулась своего отражения. — Она живет в моем доме, а он не верит мне.

Почему-то огорченный бредом Фоби Спрэгью, Скотт пошел домой в глубокой задумчивости. Он собирался отварить одного из оставшихся омаров, но обнаружил, что есть не хочется. Приготовил выпить и включил автоответчик. Было два звонка: звонила Элейн Аткинс. Не хочет ли он выставить дом на продажу? У нее есть возможный покупатель. Второй звонок был от отца Вивиан. У него с женой к нему неотложное дело. Они заедут около шести тридцати. Это займет несколько минут.

— К чему бы это? — гадал Скотт. Он посмотрел на часы, уже шесть десять. Сел, выпил и поспешил в душ. Оделся в синюю трикотажную рубашку, слаксы и спортивные туфли. Он как раз причесывался, когда прозвенел звонок.

Анна Карпентер переступала порог этого дома в первый раз после того, как нашли тело ее дочери. Не осознавая, что она хочет увидеть, Анна обвела взглядом комнату. За три года, что Вивиан жила здесь, мать была в этом доме всего несколько раз. Все оставалось таким же, как ей запомнилось. В спальне Вивиан поменяла мебель, а эту комнату оставила без изменений. В свой первый визит Анна предложила дочери избавиться от двойного кресла и некоторых дешевых тряпок, но Вивиан вспылила, хотя сама же просила совета.

Скотт настоял, чтобы они выпили.

— Я только что приготовил себе. Пожалуйста, выпейте со мной. В последнее время мне никого не хочется видеть, но вам я очень рад.

Анна неохотно призналась себе, что он кажется искренним в своей печали. Скотт был так поразительно хорош собой со светлыми волосами, загорелой кожей и светло-карими глазами, что легко можно было понять, почему Вивиан влюбилась в него. Но что видел в ней он, кроме денег, спросила себя Анна и почувствовала стыд от собственного вопроса. Какая чудовищная мысль для матери, укорила она себя.

— Какие ваши планы, Скотт? — спросил Грехем.

— Никакие. Мне все еще кажется, что это дурной сон. Похоже, я еще не осознал все происшедшее. Вы знаете, что мы с Вив искали дом побольше. Спальни наверху очень маленькие и когда у нас был бы ребенок, мы хотели иметь место для няни, чтобы никто не вертелся под ногами. Мы даже выбрали имя для ребенка. Грехем для мальчика и Анна для девочки. Она говорила, что всегда чувствовала, как разочаровывает вас, и хотела сделать это для вас. Она считала, что это ее вина, не ваша.

Анна почувствовала комок в горле. Она увидела, как невольно поджались губы мужа.

— Мы всегда противоречили друг другу, — тихо сказала она. — Иногда так случается и, как мать, ты надеешься, что все изменится. Я рада, что Вив искренне хотела изменить все. Мы-то действительно хотели.

Зазвонил телефон. Скотт вскочил.

— Извините. Я на минуту оставлю вас.

Он поспешил на кухню.

Через секунду Анна удивленно смотрела, как ее муж взял свой стакан и прошел через холл в ванную. Он вернулся как раз в тот момент, когда вошел Скотт.

— Мне захотелось добавить воды в скотч, — объяснил Грехем.

— Вы могли бы набрать воды на кухне. В разговоре не было ничего личного. Это агент по недвижимости хотела узнать, можно ли привести завтра потенциального покупателя, — сказал Скотт. — Я велел ей снять дом с продажи.

— Скотт, нам нужно кое-что спросить, — Грехем Карпентер явно старался скрыть свои чувства. — Изумрудное кольцо, которое всегда носила Вивиан. Оно в семье ее матери уже много поколений. Оно у вас?

— Нет.

— Вы опознавали тело. Она никогда не снимала его. Оно было на руке, когда ее нашли?

Скотт отвел глаза.

— Мистер Карпентер, я очень рад, что вы с миссис Карпентер не видели тело. Его так повредили морские обитатели, что для опознания осталось очень немного. Но если бы кольцо было у меня, я бы сразу вернул его вам. Я знаю, что это фамильная драгоценность. Есть ли еще что-нибудь у Вивиан, что вы хотите? Ее одежда, она подойдет сестрам?

Анна поморщилась.

— Нет… нет.

Карпентеры встали одновременно.

— Скоро мы пригласим вас к себе, Скотт, — сказала Анна.

— Пожалуйста. Мне очень хочется, чтобы мы лучше узнали друг друга.

— Если вы сможете расстаться с частью фото Вивиан, то выберете несколько для нас, — попросил Грехем Карпентер.

— Конечно.

Когда они сели в машину и стали отъезжать, Анна повернулась к мужу.

— Грехем, ты не добавлял себе воды в скотч? Что ты делал?

— Мне хотелось посмотреть на спальню. Анна, ты заметила, что в гостиной нет ни одной фотографии Вивиан? Ну, так у меня новость. Их нет и в спальне тоже. Наверняка в этом доме нет и следа от нашей дочери. Мне не нравится Ковей и я не доверяю ему. Он врет. Он знает больше, чем говорит, и я собираюсь докопаться до истины.

На столе в библиотеке они поставили компьютер, принтер и факс. Компьютер и принтер занимали большую часть стола, но его хватит, особенно потому, что Менли не собиралась посвящать работе слишком много времени. У Адама была портативная печатная машинка. Менли старалась его убедить избавиться от нее, но он утверждал, что она очень удобна и ее можно ставить в любое место.

До сих пор Адам успешно сопротивлялся попыткам Менли научить его пользоваться компьютером. Менли, в свою очередь, заупрямилась относительно игры в гольф.

— У тебя хорошая координация. Ты будешь прекрасно играть, — настаивал Адам.

Воспоминание заставило Менли улыбнуться, пока она работала за длинным обеденным столом в кухне. Нет, не в кухне, а в общей комнате, напомнила она себе. Надо правильно использовать слова, тем более, если я собираюсь развернуть здесь действие книги. Ей казалось уютным работать здесь, в этой восхитительно старой комнате с огромным камином и боковой плитой, с запахом чесночного хлеба. Сегодня Менли собиралась кое-что набросать в своей потрепанной тетради.

— Вот опять и мы, — громко прошептала она, когда писала «Приключения Дэвида на Узкой земле». Сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится, думала она.

После колледжа ей удалось устроиться в «Тревел Таймс». Она хотела писать, но не представляла, о чем. Мама всегда надеялась, что Менли посвятит себя живописи, но дочь чувствовала, что это не для нее.

Ее прорыв в журнале произошел, когда главный редактор попросила ее описать открытие нового отеля в Гонконге. Статья была принята практически без правки. Потом Менли показала свои акварели отеля и окружающей местности. Журнал проиллюстрировал статью рисунками автора, и в двадцать два года Менли стала старшим редактором отдела путешествий.