Уверен, не будь в этом деле замешаны большие деньги, Бастонов было бы не видно и не слышно. Наш отец ушел в горы с Пьером… Что они хотели там найти?

По-видимому, Пьер знал или думал, что знает, где находится золото. Предполагалось, что экспедиция вернется очень быстро, а это значит, что она отправилась за золотом, которое было уже добыто, а потом спрятано.

— Дело в том, — сказал я, — что мы с Оррином хотели найти следы нашего отца. Несколько лет назад он ушел из этого города и исчез.

— А вы не думаете, что он уже умер?

— Конечно, он умер, но нам хочется знать где и как. К старости нашу мать стал очень беспокоить вопрос, что случилось с ее мужем. Я подозреваю, что отец отправился в горы проводником у охотников, если его не убили еще здесь, в городе. Впрочем, как только мы узнаем что-нибудь об отце, мы тут же вернемся домой.

— В Теннесси?

— Нет, мэм. Сейчас мы живем в Нью-Мексико, но вскорости собираемся переехать в Колорадо и обосноваться в Ла-Плате. Кое-кто из членов нашей семьи уже там. Наш брат, Тайрел, сейчас в Санта-Фе, если… уже не едет сюда.

— Сюда?!

Я уловил в голосе Фанни беспокойство и понял, что она подумала: со сколькими же Сэкеттами ей еще придется иметь дело?

— Да, мэм. Тайрел может тоже сюда приехать. Этот парень лучше всех в нашей семье умеет докапываться до истины. Он был начальником полицейских участков в нескольких городах и хорошо знает, как надо вести следствие.

Мы заказали ужин и немного поболтали о том о сем. Было еще рано, и у меня оставалось немного времени до встречи с Тинкером. То, что он послал за мной, означало, что ему удалось узнать что-то важное, иначе он не стал бы меня беспокоить.

Мне показалось, что Фанни старается побыстрее сменить тему — ей не хотелось говорить об Оррине. Она принялась болтать и рассказала мне множество любопытных историй о французском квартале Нового Орлеана, о старых домах и плантациях.

— Мне так хочется показать вам наш дом, — сказала она. — У нас очень красиво — вокруг старого дома растут огромные дубы, с которых свешивается бородатый мох, повсюду цветы, а как прекрасны зеленые лужайки!

— Представляю себе, — сказал я, совершенно искренне разделяя ее восторг. В Новом Орлеане много красивых уголков, и будь у меня возможность побродить по городу, я бы куда с большим удовольствием посетил эти уголки, чем кварталы с притонами… если бы у меня было время.

Старые районы города были полны очарования и создавали атмосферу покоя и уюта, зато те улицы, где располагались притоны, придавали этому городу неповторимый колорит.

— Вы упомянули Колорадо, — сказала Фанни. — А где вы собираетесь жить?

— Я уже сказал, что кое-кто из членов нашей семьи обосновался в горах Ла-Плата. Это в юго-западной части штата, как раз за горами Сан-Хуан.

Я опытный рыбак и без труда узнаю, когда рыбка клюнула. Не знаю, что изменилось в лице Фанни, но я безошибочно догадался, что при упоминании названия Сан-Хуан она навострила уши.

Сан-Хуан — это не какая-то цепочка холмов, а огромная горная страна. Четырнадцать ее вершин поднимаются на четырнадцать тысяч футов и выше; это одна из самых суровых местностей в мире. Когда там начинает идти снег, нужно как можно быстрее сматываться, иначе раньше весны оттуда не выберешься.

— Какие они, горы? Я их никогда не видела.

Я смотрел на Фанни, но мои глаза не видели ее. Я представил себе Ла-Плату, текущую с гор и вбирающую в себя воды мелких горных речушек. Течение Ла-Платы бурное, а вода холодная, поскольку начало свое она берет высоко в горах, там, где лежат вечные снега. В бурных водах реки отражается синева неба и облака, плывущие в вышине; деревья, растущие по ее берегам, отбрасывают на нее свою тень. Передо мной мысленным взором предстали запруды бобров; река перед ними разливается, образуя озера, поверхность которых напоминает зеркало. Изредка проплывет по нему бобр, оставляя за собой расходящийся след, и вновь зеркальная поверхность отражает стволы осин, листья которых уже позолотило осеннее солнце. Я видел каньоны, в которых царит такая тишина, какая стояла, наверное, на Земле на второй день творения. А воздух здесь так прозрачен, что на горизонте сквозь фиолетовую дымку проглядывают горы Нью-Мексико, до которых многие десятки миль.

— Мэм, — сказал я, — я не знаю, чего вы хотите от жизни, но советую вам однажды ночью обратиться к Богу и попросить его, чтобы он дал вам возможность пройтись в одиночестве по горной долине в ту пору, когда цветут дикие цветы.

Попросите его, чтобы он позволил вам посидеть на берегу горной речушки в лучах солнца, пронизывающих стволы осин, или проехать верхом по высокогорному плато, любуясь суровыми скалистыми вершинами, над которыми нависают черные грозовые тучи — огромные, набухающие с каждой минутой, готовые пролиться дождем и в одно мгновение превратить долины в бурлящие озера… Попросите Бога показать вам все это, и тогда вы узнаете, что такое божественная красота.

Эти горные вершины полны величия, а облака — великолепия, мэм, а панорама, открывающаяся взору с высоты, исполнена неповторимого очарования.

Знаете ли вы, какие виды открываются с высоты, мэм? Довелось ли вам когда-нибудь останавливать своего коня на самом краю глубокого каньона, в котором царит темнота и лежат глубокие загадочные тени? Или увидеть оленя, который замер на краю долины и поднял свою голову, чтобы посмотреть на вас? И вы замираете неподвижно, подобно деревьям, окружающим вас, боясь спугнуть его? Видели ли вы когда-нибудь, как играет форель на зеркальной поверхности горного озера? А я все это видел, мэм, и, клянусь Богом, это поистине великолепно!

Какое-то мгновение Фанни сидела молча глядя на меня.

— Вы странный человек, Телль Сэкетт, и я думаю, нам лучше больше не встречаться. — Неожиданно она встала. — Вы можете погубить меня, угадав мои желания, а я могу погубить вас, потому что такова моя натура.

— Нет, мэм, я не смогу погубить вас, угадав ваши желания, поскольку вы желаете того, что не имеет истинной ценности. Все ваши желания — это безделицы, хотя, как вы полагаете, они могут возвысить вас в глазах людей.

Вы, наверное, думаете: будь у вас побольше денег, вам удалось бы окружить себя стеной и таким образом отгородиться от жизни, но это пустые надежды. Там, где я живу, тоже есть люди, которые хотят того же, что и вы, и способны, как и вы, пойти на все, чтобы заполучить желаемое, но все они в конце концов оказываются на обочине жизни.

Что касается меня, мэм, то меня не так-то легко погубить, как вы думаете. Вы не сможете предложить мне ничего такого, что я мог бы сравнить хотя бы с одной прогулкой верхом по горным тропам, и это не пустые слова. Человек, который вкусил прелесть свободной жизни в горах, не променяет ее на жизнь в собачьей конуре.

После этих слов Фанни ушла, а я стоял и смотрел, как она уходит, красивая, изящно одетая женщина. Никогда раньше я не видел, как от меня уходит женщина, и мне было жаль ее отпускать. Я был одинок — Анж бросила меня, хотя нам с ней было хорошо. Что же касается Дорсет, то она тоже ушла, и я не знаю, увидимся ли мы с ней когда-нибудь.