Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Одна бутылочка «Заботы Крепкого» – и я здоров!». Ферзь воспрял духом. Он свернул в парк, чтобы в его густых зарослях превратиться из культурного Михаила Шахова в брутального Мишу Ферзя.
Через пять минут с другой стороны парка вышел типичный гопник, и решительно направился к стоящему неподалёку ларьку, торгующему товарами первой похмельной необходимости.
– Миша! – обрадовалась Ферзю огненно рыжая продавщица. – Куда пропал? Как делишки?
– Херово! – Ферзь дыхнул перегаром прямо в окошко ларька. – Вчера с пацанами забухали, да и курнули ещё для настроения, сегодня – башка никакая. А мне – на работу в вечернюю…
– Ферзь, ну ты ваще! – большие глаза Аннушки увеличились в два раза. – Кто же бухло с травой мешает?
– Так получилось… – Миша циркнул слюной на асфальт. – Слышь, дай похмелиться! – Ферзь начал шарить по карманам в поисках денег.
– Как всегда – три «Заботы Крепкого»? – уточнила продавщица и повернулась, чтобы достать бутылки.
– Не! Ну, на х…! – помотал головой Ферзь. – Одной хватит! Мне ж сегодня на штабелёр садиться… – он продолжал рыться в карманах, но денег там, даже мелочи, никак не обнаруживалось.
«А зад у неё классный! – в очередной раз отметил Шахов, разглядывая Аннушку с тыла. – На бабу потянуло – значит, поправляюсь! – удовлетворённо проанализировал он свой поток сознания. – Ну, где же деньги?..»
– На что, на что тебе садиться? – девушка, ехидно улыбнувшись, повернула веснушчатое лицо к Михаилу и выставила перед ним запотевшую бутылочку «лекарства».
– А? – переспросил Ферзь. – Да, на штабелёре я работаю, на электропогрузчике… На складе коробки двигаю, – Миша с досадой вывернул пустые карманы. – Слышь, дай в долг! Нету ни «копья»… Я верну! Получка послезавтра… – Миша просунул голову в окошко ларька и криво улыбнулся.
– Миш, не борзей, а? – Аннушка резким движением отставила бутылку в сторону. – Ты же по полгода ко мне не заходишь! Какой – «в долг»? Мало ты трахал меня на холяву, так ещё пиво сосать на шару захотел?
– Рыжая, ты не борзей, ладно? – лицо Ферзя заметно покраснело. – Я что, как мужчина, тебе разонравился или как?
– Ха! Мужчина! – Аннушка выгребла из кармана передника горсть семечек. – У меня таких мужчин…
– Что?! – краснота Ферзя приобрела багровый оттенок. – Что ты, сука, сказала?.. А ну, блядь, открой! – Михаил сделал несколько спонтанных движений, пытаясь просунуться в ларёк, но ширина отверстия для покупателей такой возможности не давала.
– Щас! Открою и ноги раздвину! – хохотнула ему в лицо Аннушка. – Давай вали, а то реально охрану вызову, – понизив голос, добавила она.
– Не успеешь, курва, – тихо проговорил Миша и, распрямившись, быстро огляделся вокруг.
В двадцати метрах от ларька азиат в оранжевой куртке приподнимал ломиком крышку люка.
– Дай сюда! – заорал Ферзь и кинулся к азиату.
От неожиданного окрика рабочий растерялся и выронил из рук ломик. Крышка люка упала ему на ногу.
– Скынхэд! Скынхэд! – громко запричитал азиат и, прихрамывая, побежал в парк.
Миша подхватил упавший лом и бросился обратно к ларьку.
– Не откроешь?! – он ударил ломиком в стальную дверь торгового павильона.
Однако, кроме незначительной вмятины, его первая атака результатов не дала. Тогда Ферзь встал напротив витрины ларька и начал бить стекло, круша выставленные за ним образцы товара.
– Ты ё…лся, урод?! – завопила Аннушка, прячась под прилавком, но Михаил уже вошёл в раж.
Завершив уничтожение витринного стекла, он своротил прилавок, изуродовал витринные стойки и вернулся к ларёчной двери.
– Ферзь, не надо! Я открою, Миша! – визжала где-то в глубине палатки Аннушка.
– Расслабься… Я сам открою… – сосредоточенно прохрипел Михаил.
Дверь долго не сдавалась безумному упорству Ферзя, но в итоге, с треском, капитулировала. Изрядно запыхавшись, Михаил ворвался в торговую палатку. Аннушки там не было: она сбежала через выбитую витрину, бросив товар, но, не забыв деньги. Впрочем, Миша в процессе погрома остыл и не испытывал к девушке прежней злости. Он равнодушно вогнал ломик в тело пустого кассового аппарата.
– Э, командир! А чё тут?.. – перед разбитой витриной возникли два бомжа.
– Да ничё! – оскалившись, выдохнул Ферзь. – Гуляй, братва! Угощаю! – он схватил стоящий рядом ящик пива и бросил его за разбитую витрину.
Бутылки жалобно зазвенели.
– Ты это… Аккуратней! – обеспокоился один из бомжей. – Пиво всё-таки…
– А мне не жалко! Бери! – хохотнул Миша.
Он, словно заправский грузчик, стал выбрасывать из торговой палатки коробки с сигаретами, шоколадками, чипсами, минеральной водой и прочей снедью.
– А водка есть? – поинтересовался второй бомж, быстро запихивая столь богатую добычу в грязную матерчатую сумку.
– Ты чё? – его товарищ даже прервал работу по упаковке. – У них лицензии на крепкое нет!
– Ладно, затаривайтесь пока… – Миша с подозрением осмотрел окрестности напротив палатки. – А я по делам… Ненадолго! – добавил он, поймав на себе недоверчивый взгляд бездомных.
Быстро выйдя через раскуроченную дверь, Михаил Шахов бросился в парк.
– Миша! Ты сегодня вовремя? Что случилось? – Ириша повернулась в кресле к быстро вошедшему в отдел коллеге и вытянула ноги в высоких сапогах.
– А то… – глаза Михаила Шахова буквально вылезали из оправы очков. – Что в парке бомжи ларёк разгромили!
– Ну, ты-то, надеюсь, от них не пострадал? – на лице Ириши появилась ироническая улыбка.
– Я, к счастью, не пострадал… Но каково? – Миша поставил портфель на стол. – Среди бела дня, в центре города открыто громится и разграбляется торговое заведение!
– Да не волнуйся ты так, – Ириша подобрала ноги и внимательно посмотрела на Шахова. – Вон, даже взмок, бедненький…
– Не юродствуй! – Михаил снял куртку и шарф. – Это очень тревожный политический симптом: органы правопорядка теряют способность к оперативным действиям.
– Миша! – удивлённо подняла брови Ира. – А не ты ли ментов в эфире нахваливал?
– Удовлетворительная работа милиции в метрополитене не означает такую же эффективную работу по всему городу!
– Тебе самому, Мишенька, надо в милицию идти работать… – Ира изо всех сил старалась выглядеть серьёзной. – Ни одно преступление мимо твоего взора не проходит.
– В милиции я по состоянию здоровья работать не могу, – вздохнул Миша. – Вот сейчас понервничал, и голова заболела. А таблетки нет…
– Может, коньячку? – лукаво подмигнула коллеге Ириша, поднимаясь с кресла.
– Во-первых, мне в эфир выходить, – сухо заметил Шахов, занимая рабочее место. – А, во-вторых, алкоголь моему организму противопоказан вообще.
«День Рождения Маргариты Павловны опроверг это заблуждение», – подумала Ириша, но вслух ничего не сказала. Она молча надела плащ, и, сказав Михаилу «пока», вышла из информационного отдела. Миша ответил ей машинальным кивком головы. Он интенсивно строчил на компьютере свой первый выпуск, который должен был начаться сенсационным сообщением
