И вот к середине реюня,[79]возле мостков Хрольфа раскачивались на невысоких озерных волнах два новых и один видавший виды драккар. Ни дать ни взять умудренный годами отец и превзошедшие его ростом и статью сыновья. Страх того, что он поступит не так, как должно, и тем самым превратится из Хрольфа-морехода обратно в Потрошителя сумьских засек, сделали племянника Неистового Эрланда покладистым, как засидевшаяся в девках невеста. Он почти не принимал участия в рассадке своего разросшегося манскапа по драккарам. Все прошло, можно сказать, благостно, точно сто двадцать шёрёвернов испокон веку плавали вместе. Приходилось осаживать только тех, кто желал всенепременно оказаться на одном корабле с Каменным Кулаком. Но старенький Трюморк никак не мог вместить больше пять десятков руси. Это было, пожалуй, единственным неудобством, которое испытал Хрольф, становясь сторешеппарем[80]над тремя драккарами.

Новый чин не позволял племяннику Неистового Эрланда, как прежде, стоять у родерарма,[81]но мысль о том, что кто-то займет место у кормового весла, приводила его в ужас. Родной Гром казался Хрольфу продолжением его рук. Ну кто еще проведет ладью через пороги, не чиркнув дном о камни? И все же хотя бы для вида ему пришлось выбрать лиллешеппаря,[82]в том числе и для прославленного драккара Неистового Эрланда. И выбор Гастинга удивил всех. Верный Аво, бессменный помощник Хрольфа на Громе, стал у родерпинна[83]Дёдскло. Ёрн Большой Шрам был назначен верховодить на Сватблуде. Против обращения этих людей в лиллешеппарей никто и слова не сказал. Но когда Хрольф огласил свое желание видеть у кормового весла Грома рыжего венедского верзилу, который за полгода лишь едва-едва освоил свейский язык, многие решили, что сторешеппарь глумится над своим прежним манскапом.

– Зато он никогда и никому не отдаст родерарм, – отвечал Хрольф на все попытки его образумить. – Да, без меня он сам ни за что не приведет Гром на Бирку. Только вы поймите, что ежели мой драккар вышел в море без меня, то его судьба уже не моя забота.

Будучи вне себя от негодования, Улле даже хотел пересесть на сундук одного их новых драккаров, но Хрольф сделал его помощником Ольгерда, и гёт смирился, почти обрадовался. Хоть называться шеппарем, пусть даже и lille,[84]было почетно, но, в конце концов, день-деньской стоять у родерпинна не так уж и весело…

Все, что можно было подготовить к походу в Овсяную заводь, было подготовлено. Сторешеппарь более не мог найти ни единой причины оставаться на Бирке, но не обнаруживал в себе и избытка смелости прокричать отплытие. Его манскап уже начал роптать, прочие шеппари ходили мрачнее тучи, а Хрольф все кивал на то, что ждет знамения от самого Тюра.[85]

И однорукий небесный ратарь выказал сыну Снорри свое благоволение.

Ватага грозовых туч пришла с севера. Они ворвались на небосвод узким клином, разгоняя безответное стадо кучерявых облаков. В мгновение ока потемнело почти как после заката. И только тут налетел ветер. Мэларен вспенился кудлатыми волнами. Пригнулись чахлые березки Бирки. Жалобно заблеяли козы и замычали коровы, щипавшие в рощице реюньскую траву. Фольки побежали спешно отвязывать скотину от колышков и стволов, дабы загнать в стайки.[86]И в это самое мгновение на землю хлынул нескончаемый поток молний. Огненные стрелы вонзались в твердь островов и озерные хляби так часто, что их громы сливались в непрерывное грохотание, от которого кровь скисала в жилах и головы гордых шёрёвернов втягивались в плечи по самые уши. Казалось, от света молний можно ослепнуть.

И при этом с небес не упало ни единой капли дождя.

Сухая гроза бушевала долго. Люди боялись находиться под кровлей, но еще больше опасались покидать дома. В ужасе они призывали Тюра упросить Тора[87]смилостивиться, но бог грома был непреклонен. Он продолжал высекать из туч исполинские искры, точно желая сжечь ими все живое на Бирке.

Но, несмотря на огненный шквал, что обрушивался на каменистый остров, ни один дом, ни один драккар в заводи не пострадал. Только на южной окраине варяжского селения вспыхнула одинокая береза, чуть дальше в роще посреди полянки загорелась еще одна и еще. И тут гроза двинулась прочь. Молнии засверкали на юге-юго-западе, где-то рядом с Виксбергом. Потом еще дальше, и еще, и еще.

И только тут хлынул дождь, если низвергшийся с неба водопад можно было так называть.