Иду с этим письмом к премьер-министру. У меня нет другой возможности передать письмо. Пока у меня хотя бы есть возможность попасть ко второму лицу государства. Скоро не будет и этого…

— Я передам, — говорит премьер-министр.

Надеюсь, он мне верит.

Через неделю ко мне пришел сотрудник Администрации Президента и тихо сообщает: «Президент провел совещание, сказал, статистики не виноваты, разбирайтесь с бизнесменами». В такие периоды почему-то все говорят шепотом, или тихо… или вообще не говорят.

Я вздохнула с облегчением. Я думала, на этом все: Финпол разберется, и моих замов освободят.

Прошел месяц. Все по-прежнему. Нервы на пределе.

Я решаюсь написать президенту подробное письмо. Объяснение на одну страницу — до переписи оставалось полгода, в стране не оказалось ни бумаги нужного качества и количества, ни типографии большой мощности. Я была вынуждена подключиться к решению этих проблем, поскольку нельзя было срывать перепись.

Снова иду к премьер-министру. Он читает письмо, кладет его в стол: «Если тебя арестуют, я пойду с этим письмом к президенту».

В 2009 году это письмо не дошло до адресата, после моего ареста в 2013-м — тоже.

Под колпаком

Телефон прослушивается, электронная переписка прочитывается. За моей машиной ездит машина органов. Если я хожу пешком, вокруг и сзади несколько человек, которые меня «сопровождают». Они должны быть невидимы, но я их вижу. Сидеть в квартире невозможно. Гулять на улице — всегда под присмотром.

Утром — на работу в Агентство, днем — совещания в правительстве, работа с ИВЦ по итогам переписи, периодически — на допросы в Финпол. Я ловлю на себе взгляды — любопытные, настороженные, удивленные, недоверчивые, испуганные, сочувствующие, доброжелательные… Я должна хорошо выглядеть, должна вести себя спокойно. От этого зависит работа Агентства по статистике. Это должны передавать в тюрьму моим заместителям — чтобы и они были спокойны.

Нельзя плакать, потому что опухнут глаза. Сплю плохо. Есть не могу. Не уверена, что в моей квартире нет подслушивающих устройств.

А еще я убедилась в абсолютной верности русской пословицы, думаю, она есть на всех языках мира: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

Мои друзья

У меня нет ста близких друзей, их меньше, но они настоящие.

После ареста замов моя тетя послала ночевать со мной свою дочку — мою двоюродную сестренку. Молодая девушка, которая только окончила университет, проявила неожиданное мужество и смелость. Ее юность, поддержка, помощь ее друзей очень сильно помогли мне выдержать лето 2009 года.

Моя близкая по духу подруга вообще предложила переехать к ним жить. Мне не хотелось вести за собой след еще и в эту дружную семью. Тогда они стали приезжать ко мне каждый вечер, чтобы я ела. Они ходили со мной гулять всей семьей. Их маленькая дочка смешила меня, и в эти моменты я забывала о проблемах.

Друзья приходили ко мне, хотя все они знали о круглосуточной слежке. Они возили меня в кафе кормить и отвлечь. Смелость и чистая душа не боится ничего. Часть из них — государственные служащие разных рангов. Но они не испугались, что подумают про них. Я очень им благодарна.

Много ли надо для счастья

Как-то в середине лета 2009 года я ехала в служебной машине на работу. Мы остановились на светофоре рядом с небольшим грузовичком. Было солнечное теплое утро. Водитель грузовичка, молодой парень, чуть-чуть высунул голову из своего окна. Я посмотрела на него — на его лице было счастье. Я бы хотела оказаться на его месте — за рулем старенького грузовичка, без бремени государственной службы. Счастье — это покой и мир в душе.

Вечером я рассказала про этого водителя грузовичка сестренке: «Представляешь, он сидел такой счастливый…». Для меня это было как чудо посреди моего ежеминутно напряженного государственно-правоохранительного окружения лета 2009 года.

— У каждого своя жизнь, и, наверно, у него было хорошее настроение, — ответила мне добрая, маленькая, но рассудительная сестренка.

А для меня это был как лучик света среди тьмы арестов, допросов и прослушек. Как зеленые листики на деревьях, которые я увидела только летом в один из первых моих годов работы в Астане. Тогда мы работали чуть ли не сутками, и я не заметила, как прошла мимо меня весна, хотя до этого я всегда любила замечать, как расцветает природа после долгой зимы…

Как по-разному течет время, какие разные вещи мы замечаем и ценим в разные периоды нашей жизни. Наша душа чувствует одни и те же вещи по-разному в зависимости от своего состояния…

Сентябрь 2009

Обработка бланков переписи велась в регионах на больших промышленных сканерах. Я торопила регионы. Мне казалось, если мы дадим итоги Переписи, это ускорит освобождение моих замов.

Первого сентября 2009 года президент объявил итоги Переписи на открытии сессии парламента.

Через неделю меня вызвал премьер-министр:

— Президент сказал — тебе на время нужно уехать из страны.

— Я не могу уехать. Если я уеду, все решат, что я виновата. Передайте это, пожалуйста, президенту.

Он пообещал так и сделать. А еще через две недели подтвердил: сказали, надо уехать на год-полтора и вернуться, когда во всем разберутся.

— А если я откажусь уезжать?

— Тебя могут арестовать. Как я буду смотреть тебе в глаза?

— А вы не будете смотреть мне в глаза.

Когда мы говорим не задумываясь, мы говорим в точку.

Он улыбнулся неожиданной грустной шутке.

Я не знаю, что делать. Понятно, что, если я уеду, скажут, что я виновата и поэтому уехала.

Иду к адвокату. Я тоже перешла на шепот:

— Мне сказали уехать.

Адвокат категорически против моего отъезда. Объясняет мне про преюдицию — обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением по другому делу, в котором участвуют те же лица.

— Если вы уедете, а ваших замов осудят, нам трудно будет доказать отсутствие состава преступления.

— Мне обещали, что заместители сидеть не будут.

Разводит руками:

— Что нам остается делать? Раз это распоряжение первого лица.

Я уже не знаю, кому доверять. Поэтому решаю сначала ехать в Турцию на море и там подождать еще десять дней. Может, руководство изменит решение о моем отъезде, — наивно думала я.

Я иду по крупным туристическим агентствам. Туры в Турцию самые дешевые, но они уже закрыты. Наконец, нахожу чартерный рейс в одну сторону, обратный рейс — регулярный. Я покупаю билеты в два конца. Я все еще надеюсь, что руководство вернет меня назад.

Вечером собираем с дочкой вещи. У нас у