Сидели у старосты, во дворе дома. Справный домик — двухэтажный, крепкий, видно, недавно побеленный. И не только побеленный, но и заново покрытый черепицей. Во дворе росло несколько апельсиновых деревьев, оливы и два олеандра. За домом, в сараях, мычали быки, выращиваемые специально для торады.

Остальные крестьянские дома выглядели гораздо хуже. Довольно убогие хижины, крытые прелой соломой. С такими крестьянами и немудрено, что местный сеньор разорился. И, судя по замку, очень давно. Ведь не зря же Жуан Марейра — а именно он и был здесь сеньором — подался в пираты, да еще и принял ислам.

А спросить про него? Вроде староста уже дошел до нужной кондиции. Костерил местный парламент, кортесы. Порывался петь песни, фаду.

— Дон Жуан Марейра? — Педру поперхнулся вином. — К-ха-а-а! Да, именно так звали хозяина замка. А что? Вы про него что-нибудь слышали?

— Нет-нет. Просто так интересуемся, из чистого любопытства. Больно уж замок понравился. А где сейчас сын этого дона Жуана? У нас для него есть кое-что.

Педру прищурил левый глаз и протянул руку:

— Давайте!

— Э… Что?

— Ну, что у вас есть для Жоакина, то и давайте. Не бойтесь, передам прямо в руки. Думаете, я зря на вас бросился? Ну, когда вы у старого замка шарились? Не-ет!.. Лично дон Жоакин, сын старого сеньора, просил меня присматривать за развалинами… тьфу… за замком. Да! И, если повезет, — найти покупателя. Вы, кстати, не купите? Кладка хорошая, крепкая. Сто лет еще продержится, если землетрясений не будет. Всего-то триста эшкудо. Ну, двести… Ну…

— Спасибо, нет, — Олег Иваныч с достоинством отклонил навязываемую сделку. — Продай кому-нибудь другому. Да хоть соседнему сеньору.

— Это старому-то скряге Сикейрошу? — староста воздел руки к небу. — Он и пяти эшкудо за него не даст!

— Так на вес продай! — усмехнулся Олег Иваныч. — Как стройматериал! У меня знакомые и в королевской канцелярии, и в кортесах. С документами посодействую. Чего ж не помочь хорошему человеку?

Староста вдруг замолчал, обдумывая совет. Подобная мысль ему как-то в голову еще не приходила. Прикидывая в уме, он шевелил губами, загибая на руке пальцы. Подсчитывал возможную выгоду.

Гриша порывался спросить еще что-то, но Олег Иваныч весомо наступил ему на ногу.

Наконец, закончив подсчеты, Педру просветлел лицом. Кликнул:

— Марта!

Какая еще Марта? А, ну да. Жена, надо полагать. Да, так и есть. С кем бы еще Педру был столь бесцеремонен!

— Эй, Марта! А ну, беги в подвал, принеси дорогим гостям лучшего вина! Да окорок, смотри, не забудь. — Педру снова перевел взгляд на Олега Иваныча: — А что, любезнейший сеньор, и вправду можете помочь с бумагами?

— Запросто. Даром, что ли, у меня два депутата кортесов тренируются! Поможем тебе, Педру, в самое ближайшее время. Спросишь в Лиссабоне, где найти фехтовальную школу сеньора Олвеша, — тебе каждый покажет. А пока же — прощай, что ли. Дела… Да! Как же мне все-таки навестить моего друга Жоакина Марейру?

Педру замялся. Потом махнул рукой:

— Разве что ради нашей будущей дружбы! На севере, в устье Дуэро, есть одна верфь. Рядом с Портус-Кале, или, как его там называют, Порто. Там и ищите Жоакина. Только, прошу, не выдавайте, что это я вам сказал, где искать. Будет спрашивать, говорите: сами, мол, случайно наткнулись. Договорились?

— Честное благородное слово! Да поразит нас гром во веки веков, аминь!

— Аминь! — торжественно поддакнул староста.

Он велел слуге запрягать повозку — для доставки дорогих гостей в Лиссабон со всем мыслимым комфортом. Заодно заедут потом в мавританский квартал, к Амиру бен-Ходже, отвезут мирт с пустынником — Амир их скупал — хоть небольшие, а все деньги.

— Да, чуть не забыл! — Педру вдруг подхватил под уздцы лошадь. — Вашего друга теперь зовут душ Сантуш. Жоакин душ Сантуш. По фамилии приемных родителей.

Они добрались в Порто морем, на каботажном судне, направляющемся туда с грузом сукна и оливок. Второй по величине, после Лиссабона, город — он считался столицей Северной Португалии. Сиреневые горные хребты, широкое устье реки Дору, берущей начало в Испании.

На правом берегу реки, на холмах, амфитеатром располагался город, построенный еще во времена Древнего Рима. Именно римляне дали ему такое название — Портус-Кале, сокращенное местными жителями в Порто.

Это название почему-то сильно напоминало Олегу Иванычу молодость и раннюю юность. Он даже вздохнул, припомнив портвейн из горла. В песочнице. В компании таких же пятнадцатилетних оболтусов — вот, как Гриша сейчас. Гитара, песни…

Иволга поет над родником,

Иволга в малиннике тоскует.

Почему родился босяком?

Кто и как мне это растолкует?

— Ты чего, Иваныч? Песни поешь? — поинтересовался Гришаня, по обыкновению случившийся рядом.

Перед самой поездкой Гришаня прикупил себе ослепительно белую рубаху и ярко-голубой берет с длинными зелеными перьями. Рубаху надел под котту, выпустив из рукавов пышные манжеты, а берет гордо сдвинул набекрень. И теперь, приложив руку козырьком к глазам, деловито рассматривал город. Холмы, поросшие сосной и дубом, гранитные здания, облицованные вспыхивающей на солнце разноцветной плиткой.

— Да так, Гришаня, накатило…

Певец, блин!

Шкипер, оказавшийся уроженцем Порто, посоветовал обязательно сходить на состязание певцов фаду, которое будет проходить здесь уже в ближайшие дни.

— Обязательно сходим! Гм! А где тут верфь?

— Хотите заказать судно? Тут нужен надежный человек. Могу посоветовать Хорхе ду Брагу. Хоть он и жуликоват малость, зато у него самые крупные верфи. И строит быстро.

— В Лиссабоне нам рекомендовали душ Сантуша… — подпустил Олег Иваныч.

— Жоакина? Да, мастер он неплохой. Только, честно сказать, дела у него на верфи идут неважно. Он одно время собирался распродавать все имущество. Не знаю даже, застанете ли вы его. Вон, видите — пара недостроенных каравелл, там, слева? Это она и есть. Верфь душ Сантуша.

— А как насчет причалить?

— Можно было бы… Если б вы чуть пораньше сказали. А то вон — прямо перед нами мель. Если только спустить лодку…

— Мы заплатим.

— Хорошо. Эй, Фернанду, Мигуэль, Жуан! Спускайте шлюпку! Да быстро слетайте на левый берег, высадите гостей. Приятно было с вами познакомиться, сеньоры!

— Взаимно.

Верфь, представшая глазам, и впрямь не производила впечатления процветающего производства. Пара недостроенных суденышек размерами чуть больше обычной рыбачьей лодки. Покосившиеся сараи. Дом с огороженным каменной оградой двором. Рядом — обширная черная проплешина, пахнущая гарью, — след недавнего пожара.