- Лучше меня, чем Эмили, - сурово отрезал Корделл. - Держись подальше от Саймона. Иначе тебе придется пожалеть об этом, моя прелесть.

- Это предупреждение или угроза?

- Пожалуй, угроза.

- Ты ничего не сможешь сделать мне, - спокойно ответила Уна.

Она могла бы добавить, что нельзя разбить уже разбитое сердце. Засунув руки в карманы, она повернулась к нему спиной и стала смотреть на озеро. Оба сдерживали обуревавшие их чувства. Ситуация становилась невыносимой, и Уна решила как-то разрядить ее.

Она снова повернулась к Корделлу.

- Знаешь, с меня достаточно твоего бреда. Выслушай меня внимательно, я не буду повторять дважды. У меня нет никакого интереса к Саймону. Если ты искренне хочешь, чтобы все мы нормально отдыхали здесь, то давай не будем отравлять жизнь друг другу. Обычно люди получают от отдыха удовольствие.

Он долго смотрел на нее, прищурившись, и только долетевший с дальнего конца пляжа смех вынудил его отвести глаза. Проследив за его взглядом, Уна увидела идущих им навстречу бабушку с детьми.

- Пойду встречу их, - сказал Корделл. - Хочешь, пойдем вместе?

Его предложение напоминало примирение, и в данных обстоятельствах это было лучшее, на что она могла рассчитывать.

- Конечно, - ответила Уна и с удивлением заметила, что пульсирующая в висках боль отпускает ее.

Они шли рядом по берегу, и Корделл старался примериться к ее шагам. Несмотря на высокий рост и длинные ноги Уны, он всегда, сколько она помнила, опережал ее в ходьбе и в беге.

Она знала о нем все, помнила, что он любил сосиски с горчицей и предпочитал пиво вину. Зачитывался мемуарами исторических деятелей. Любил музыку в стиле кантри, но наслаждался и Моцартом, и Шопеном. Любил плавать, ловить рыбу, кататься на велосипеде, бродить пешком.

В сандалии ей попал песок, и она нагнулась, чтобы вытряхнуть его. Корделл остановился рядом, и когда она, стоя на одной ноге, потеряла равновесие, то ухватилась за его руку. От этого прикосновения ее словно током ударило, и она резко отдернула руку.

- Извини! - поспешно произнесла Уна, и голос ее прозвучал глухо. Выпрямившись, она заметила странное выражение в его глазах. Ей стало не по себе. - Что ты?

К ее удивлению, он улыбался.

- А хорошо мы здесь проводили когда-то время, правда? Сколько раз мы были здесь летом вместе?

Семь лет подряд! Разбуди ее ночью, и она бы ответила. Самые счастливые месяцы ее жизни!

Уна нарочито неопределенно махнула рукой.

- Пять или шесть лет. Постой, Марси привезла меня сюда в первый раз сразу после гибели родителей. Значит, мне было тогда семь лет.

- А мне четырнадцать. Помнишь, как мы наблюдали восход солнца с лодки посреди озера? Это был мой подарок на день рождения, тебе тогда исполнилось десять лет. Как сейчас помню, ты тряслась от страха, что Марселла проснется до нашего возвращения и обнаружит, что ты улизнула ночью из дому. Ты не знала, что я трясся почище тебя. Если бы отец узнал о моей выходке… - Он покачал головой.

Зачем он вспоминает? Хочет вернуть ее к тем дням, когда их отношения были чисты, как прозрачный Майклталл? Но именно чистота сделала их дружбу такой уязвимой.

- С тех пор я видела не один восход солнца. - Уна надеялась, что беззаботный тон поможет скрыть мучительную боль, которую вызвали его слова. - Пять лет назад мы с Марси ездили на Гавайи и наблюдали там восход солнца с горы. Вот это было зрелище, которое я никогда не забуду!

Хочет Корделл вернуться в прошлое, пусть возвращается один. Эта прогулка ничего, кроме сердечной боли, ей не принесла.

Прогулка с Марселлой по берегу озера словно зарядила энергией детей Торпов. Один лишь Энтони оставался вялым, глаза у него закрывались сами собой. Он тащился позади всех и не стал спорить, когда Корделл сказал:

- Спать, мой друг, спать! - Затем он увел сына в дом.

- Ваш папа приехал, - сообщила Уна остальным детям, и они с радостным визгом понеслись встречать Саймона.

- Счастливая троица, - проговорила Марселла, когда они с Уной остались одни. - Но Энтони… Ох, невыносимо видеть, какой он подавленный. Он ненамного младше детишек Торпов, и я надеялась, что они расшевелят его. Но чем активней они старались подружиться с ним, тем больше он замыкался в себе. Я все вспоминала тебя и Дейзи. Она бывала, скажем так, легкомысленной, а ты с малолетства отличалась чувствительностью, часто плакала, когда тебя обижали. Но никогда я не видела тебя такой, как в ту ночь на берегу, когда ты была здесь в последний раз. Ты не рассказывала мне о причине твоих страданий. Конечно, у меня были кое-какие подозрения, но в тот момент я не стала настаивать.

- Спасибо тебе за это, ба! - Уна постаралась выдержать пытливый взгляд бабушки. - Но все это было так давно, я уже пережила это и не хочу ворошить прошлое.

Какую ошибку я допустила, вернувшись на озеро, в отчаянии подумала она. Корделл пытается оживить старые воспоминания, а теперь и бабушка, похоже, решила докопаться до истины, бередя душу.

- Послушай, - поспешила она сменить тему, - отчего бы нам не развлечься и не устроить себе как-нибудь грандиозный ужин в «Италиан гарден»? Это самый роскошный ресторан из тех, что я знаю.

- Ты права, дорогая, ресторан очень знаменит. Давай побалуем себя изысканной кухней. Думаю, в следующие выходные можно это устроить.

В следующие выходные! На сердце стало тяжело. Слава богу, у нее есть несколько дней, чтобы придумать убедительную причину, почему ей не удастся выбраться из города.

- Пожалуй, вечером в субботу лучше всего, - рассуждала вслух бабушка.

- Ба, ты еще зайдешь к Эмили?

- Зайду поболтать с Саймоном. Мы не виделись с прошлого лета. Он уже знает о Дейзи?

- Да, Корделл сказал ему.

- Это известие, должно быть, потрясло его.

- Да, он был сильно расстроен. Ба, ты не извинишься за меня перед Эмили? Передай ей, что мне предстоит тяжелая рабочая неделя и нужно пораньше лечь спать.

- Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то ты бледная.

- У меня сильно болела голова, но сейчас уже прошла. Просто нет настроения разговаривать. - Они уже подходили к дому. - Спокойной ночи, ба. - Уна легко обняла бабушку. - Увидимся утром.

- Спокойной ночи, Уна, хорошего сна тебе.

Засунув руки в карманы шорт, Уна поднималась к дому, благодаря в душе бабушку за то, что та не стала ее уговаривать. Она не солгала, ей действительно предстояла напряженная рабочая неделя и встать нужно было на рассвете.

Уна уснула на удивление быстро, но вскоре проснулась. Вся спальня была залита лунным светом.

Что разбудило ее? Может, вставала и ходила бабушка? Может, ей плохо? Уна подошла к комнате Марселлы и, приоткрыв дверь, увидела, что бабушка спокойно спит. Ее легкое похрапывание напоминало мурлыканье котенка. Улыбнувшись, Уна босиком прошлепала на кухню.