горячки битвы и только теперь осознал, насколько легко ему удалось убить целого главаря логовища.

— А ты не понял? — Сурков изобразил на лице наигранную досаду. — Обижаешь, брат.

Он присел над телом патриарха и раздвинул в нескольких местах его шерсть. На теле, шее и даже голове зияли пулевые отверстия.

— Почему не сразу в лоб?

— Думаешь, на меня он не действовал? Скажи спасибо, что вообще смог нажать на курок. Семь пуль! Ты видел, как он дергался от попаданий? В прошлый раз я осилил только три и сознание потерял. Хорошо хоть третьей перебил ему крыло, иначе бы братья все полегли.

Снайпер повернулся к подошедшей Зое.

— А ты, девчонка, и правда не промах. Я видел, как ты держалась. Сейчас, подожди-ка, я оформлю тебе сувенир.

Он опустился на корточки перед телом патриарха и взялся на его нижнюю лапу, возле когтей.

— Не советую без перчаток, — тут же одернул его Босой, который уже почувствовал, что от них идет крайне неприятный запах, но еще не успел никого предупредить.

— А? — дернулся Сурков, и из-за этого неловкого движения коснулся пальцем острого края когтя.

Кожа вспучилась быстро багровеющей полосой. Сын Гранитного дернулся, как от резкой сильной боли и опрокинулся на спину.

День 2. Река

Жизнь — 120 %

Выносливость — 100 %

*неизвестно* — 0 %

Сила 3/3

Скорость ⅔

Реакция 3/3

Базовые навыки реакции: повышение реакции (перманентно), взрывная реакция (20 % выносливости), абсолютная реакция (30 % выносливости).

Интеллект ⅔

*неизвестно* ⅔

Стойкость 2

* * *

Интерфейс легко справлялся с любыми болезнями и ранами, поэтому в форпосте не было госпиталя. Самое больше, что требовалось от медицины — быстро вернуть раненого бойца в строй, прямо на поле боя.

С этим справлялись бойцы с навыком «лечение». Подаренная интерфейсом способность позволяла на интуитивном уровне определить, где нужно надавить, затянуть, перебинтовать и как сшить края раны. Остальное гррахская технология делала сама.

Суркова до форпоста дотащили на носилках из крыльев патриарха. Снайпер лежал на носилках неподвижно, как неуклюжий мешок с мясом. Он едва дышал, кожа его посерела, но сердце билось.

Тащить обездвиженное тело пришлось в ночном промозглом мраке. Как всегда, в горах быстро стемнело, и по карнизу над ущельем отряд пробирался наощупь, едва ли не ползком. Зажжённый факел помогал мало. Ветер и вновь пошедший дождь сбивали пламя, тучи окончательно заволокли поднявшуюся луну, и местами приходилось пробираться в полнейшем мраке, прощупывая руками обрыв.

У каждого в голове билась одна мысль: «Не успеем», — но никто так и не высказал ее вслух.

Сыны Гранитного на ближайшем наблюдательном пункте дали одеяло и доложили в форпост, что отряд возвращается с зачистки с потерями. Они так и сказали — «с потерями», как будто считали Суркова уже мертвым.

На плац встречать группу вышел сам Кремнев. Бегло осмотрев тело снайпера, он бросил:

— Несите ко мне, — и ушел, не оглядываясь.

В кабинете бойца уложили на стол. Кремнев осторожно поднял ему веки и пощупал пульс.

— Яд патриарха? Зачем вы его сюда принесли? У нас нет средств ему помочь. Он на пороге вечности.

— Пока он на земле, — Босой положил палец на вену на шее и, сверившись с часами, посчитал пульс.

Результат его удовлетворил. Состояние Суркова не ухудшалось.

— Тело его мертво, — во взгляде подполковника не было равнодушия, но не было и скорби, — память о нем будет навсегда вписано в летописи Гранитного. И когда его место займет новый Сын Гранитного, он будет знать, что его предшественник был героем.

— Он еще жив! Его сердце еще бьется! — Рины с каждым словом подполковника все больше злилась. — Он служил вам, и вы обязаны попытаться его спасти.

— Это яд патриарха. С ним не может справиться даже гррахская пыль, что живет в нашей крови.

— Он ваш солдат!

Начавший было измерять комнату шагами Кремнев остановился у стола и сжал его край пальцами так, что костяшки побелели.

— Я не могу ему помочь. Если бы у нас были ресурсы, я бы не послал вас драться со святителями с поддержкой всего одного ствола. Вы совершили невозможное. Караваны продолжат свободное движение по перевалу. Сейчас нам это очень важно. До большой битвы осталось всего девять дней, но даже на это я не мог выделить людей.

— То есть способ все-таки есть? — Босому показалось, что подполковник что-то недоговаривает, как будто хочет сказать, но не решается.

— Есть. Но спасти ему можете только вы.

* * *

Залитая ливнем тропа вела через лес и реку к Любавинскому хутору. Там, по словам Кремнева, жила старуха-травница, способная иногда творить настоящие чудеса.

«У нее нет ни пыли в крови, ни технологий прошлого, — Кремнев рассказывал, одновременно прокладывая на карте маршрут, — но она чувствует любую травку, цветок и листочек на дереве и все применяет в дело. Местные чтят ее, хотя и боятся, считая колдуньей».

«Почему же вы просто не возьмете у нее то, что помогает от яда патриарха?»

«Все не так просто, как может показаться. Ты все узнаешь на месте».

Для Суркова на ремонтной базе соорудили удобные и прочные носилки, такие, чтобы их можно было держать только с одной стороны и тащить волоком. Тягловой силой служила Ласка, но в сложных каменистых местах ее сменял Босой, или они тащили носилки вместе — рысь спереди, а он сзади.

— Не заблудиться бы, — Рина все время обеспокоенно оглядывалась по сторонам.

Тропа шла между высоких мачтовых сосен. В обычную ночь, когда хорошо просматривается небо, потеряться на ней непросто. Но из-за низких темных туч и проливного дождя прозрачность соснового леса играла с путниками злую шутку: не было видно ни спасительного просвета между верхушек, ни натоптанной колеи. Все слилось в одну сплошную распутицу, и небесную, и земную.

По дороге от подземелий Дуста к форпосту Рина не раз показывала, что отлично ориентируется на местности. Бывало, она уверенно прокладывала маршрут там, где остальные терялись. И если уж охотница стала проявлять беспокойство, значит вероятность сбиться с пути была и в самом деле высокой.

Босой мысленно коснулся разума Ласки и передал ей картинку, которую видел на карте: лесная тропа, брод через горную реку и за ним широкую горную долину, посреди которой, на берегу разлива, стоит невысокий с пологой односкатной крышей дом. Рысь возмущенно мотнула мордой. В картах и схемах она разбираться категорически отказывалась.

— Если заблудимся, — постарался успокоить спутниц Босой, — найдем ельник и встанем на месте до утра.

Дважды уже ловчий чувствовал покалывания в груди. Отряд пересекал границы логовищ, но каждый раз тропинка, вильнув, выводила