На самом деле он волновался – настолько, что впору былоосушить целый кувшин мелиссовой воды[9]. То, что должно былослучиться, не походило ни на поединок, ни на хитросплетения тайной войны, ккоторым он уже успел прикоснуться. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, ид’Артаньян поначалу удивлялся, отчего окружающие не слышат его отчаянный стук,прямо-таки шумную барабанную дробь…

Дверь большого зала распахнулась, вышел представительныймажордом – единственный настоящий слуга в эту минуту – и объявил торжественно,звучно:

– Гостей просят пожаловать к столу! Его высокопреосвященствовыйдет чуть позже и заранее извиняется за овладевший им недуг…

Первыми в зал двинулись герцог Анжуйский и принц. Длинныйстол ломился от яств и бутылок – декорации требовали полнейшегоправдоподобия, – вдоль стен выстроились подтянутые лакеи. Их аккуратныешеренги перемежались высокими драпировками, повешанными буквально час назад. ДеБриенн и мрачный дворянин в сером камзоле неотступно держались поблизости отгерцога с принцем – а значит, д’Артаньяну предстояло не спускать глаз именно сних. Об остальных, его заверили, найдется кому позаботиться…

– Его высокопреосвященство кардинал-министр!

Всякий непосвященный наблюдатель мог бы поклясться, чтокардинал Ришелье и в самом деле поражен недугом: его почтительно вели под рукидвое слуг, передвигался он с трудом, вместо кардинальской мантии на нем былаобычная сутана с опущенным на лицо капюшоном. Шаркая ногами, кардинал грузно инеуклюже опустился в кресло с резными подлокотниками, сгорбившись, словноослабли поддерживавшие его невидимые нити. Д’Артаньян заметил, как несколькочеловек обменялись быстрыми, злорадными взглядами, – желанная добычавыглядела еще доступнее и беззащитнее, чем предполагалось…

«Наш кардинал – великий актер, – подумалд’Артаньян. – Так убедительно представить хворь и немощь…»

Он не сразу понял, когда все началось. Просто-напросто слеваот него, совсем близко, вдруг послышалась резкая перепалка, с каждым мигомстановившаяся все ожесточеннее и громче. Гости, так и не успевшие сесть застол, с наигранным изумлением смотрели в ту сторону – и одновременно как быневзначай расступались, оставляя проход, ведущий от ссорившихся прямо к креслукардинала. Что до Ришелье, он восседал в той же позе, сгорбившись и положивруки с расслабленными, растопыренными пальцами на широкие подлокотники, казалось,глухой и слепой ко всему происходящему.

– Да разнимите же их! – воскликнул кто-то, нетрогаясь, впрочем, с места.

– Черт побери, я заставлю вас смыть оскорбление кровью!И немедленно!

– Что ж, извольте!

– Разнимите их!

– Вашу шпагу, к бою!

– Извольте!

Вот уже и клинки вырвались из ножен, не менее дюжины… ГерцогАнжуйский, подавшись вперед всем телом, уставился на кардинала, и его лицозастыло в хищной гримасе – теперь д’Артаньян ни за что не сделал бы прежнейошибки, не спутал бы этого злобного и энергичного человека с вялым во всякоевремя дня и меланхоличным во всякое время года Людовиком…

Первые двое оказались совсем близко – и д’Артаньян на мигзамер, видя, как острие, нацеленное в грудь сидящего кардинала, неотвратимоприближалось к согбенной фигуре…

Но тут произошло нечто, изумившее его самого, не знавшеговсех замыслов кардинала.

Скрюченная фигура, казавшаяся аллегорическим изображениемвсех духовных и телесных немощей, какие только преследуют доброго христианинана белом свете, вдруг с поразительной быстротой выпрямилась, словно взметнуласьосвобожденная стальная пружина. Сверкнул клинок, во мгновение ока извлеченныйиз-под сутаны, – и рапира человека в рясе со звоном отбила шпагу так, чтоона вылетела из руки нападавшего.

Капюшон откинулся на спину – и д’Артаньян, к своемупревеликому изумлению, увидел не лицо Ришелье, а знакомую хищную улыбкуРошфора, уже скрестившего шпагу со вторым злоумышленником. Вспомнив о своихобязанностях, д’Артаньян тоже выхватил шпагу, сделал выпад – как раз вовремя,чтобы пронзить запястье де Бриенна, уже выхватившего из-под камзоладвуствольный рейтарский пистолет и наводившего его в спину герцогу Анжуйскому.Глядя на него с невыразимым ужасом и удивлением, де Бриенн скрючился, громкоохая и зажав ладонью левой руки кровоточащее запястье, – а д’Артаньян ужебыл возле мрачного дворянина в сером камзоле и без всяких дуэльных церемонийударил его острием в бок. В самую пору – мрачный успел достать шпагу и ринутьсябыло к принцу Конде…

Все это происходило посреди ошеломленной тишины –заговорщики застыли нелепыми статуями, на пару мгновений растерявшись…

Драпировки с треском распахнулись, и оттуда выскочил капитанде Кавуа – совсем не тот, каким д’Артаньян привык его видеть в семейномгнездышке. Нынешний капитан де Кавуа, несмотря на некоторую полноту, двигалсяпроворно, как атакующий кабан. Вмиг вспрыгнув на ближайший стул и махнувшпагой, он закричал что есть мочи:

– Ко мне, гвардейцы! Да здравствует кардинал!

– Да здравствует кардинал! – отозвалсямногоголосый рев.

Многие обожают театральные эффекты, и капитан де Кавуа небыл исключением… Зал тут же наполнился топотом ног и лязгом стали – из-задрапировок, из всех дверей выскакивали гвардейцы в красных плащах с серебрянымикрестами, со шпагами наголо. Из-за тех же драпировок мгновенно были извлеченызвенящие охапки шпаг – и они, словно сами по себе разлетаясь по залу, оказалисьв руках мнимых слуг.

Вверху, на галерее, раздался частый и громкий стук – этовыбежавшие с двух сторон гвардейцы опускали на перила свои мушкеты, целясь воторопевших заговорщиков. Дымились многочисленные фитили, готовые после легкогодвижения указательного пальца прижаться к затравкам и воспламенить порох наполках.

Заговорщики сбились в кучу слева от стола – под прицеломпары дюжин мушкетов и вдвое большего количества шпаг, опоясавших острым кольцомтолпу перепуганных, смятенных и сбитых с толку людей, еще не успевших в полноймере осознать, что все их замыслы рухнули в одно печальное мгновение.

Д’Артаньяна среди них не было – когда стальное кольцо ужестало замыкаться, кто-то из незнакомых гвардейцев резко потянул его за локоть ивесело крикнул в ухо:

– Не мешкайте, д’Артаньян, ваше место не там!

Гасконец отошел в сторону, спокойно убирая шпагу в ножны.Кое-кто косился на него со страхом.

– Оружие на пол! – взревел капитан де Кавуа,потрясая шпагой. – Все, какое только найдется! Живо, живо, мои прекрасныегоспода! Все оружие на пол, иначе, клянусь богом, я скомандую залп!

Его лицо, яростное и решительное, подкрепляло угрозу. Ужечерез какой-то миг по мраморному полу зазвенели брошенные шпаги, а кое-гдеглухо стучали пистолеты. Люди торопливо стаскивали через голову перевязи, мешаядруг другу, поторапливая соседей: