в записной книжке карандашом, Марк дремал, сложив руки и опустив голову на грудь.

А я чистил яйцо. Стукнул по деревянному столу и медленно счищал скорлупу. Повар, бледный от тревоги, поставил передо мной деревянную солонку.

— Надоело ждать, — сказал Ян. — Хоть бы уже решилось.

— Может, они испугаются? — Марк открыл глаза. — Они же видят, что их ждёт.

— Не испугаются, — я откусил посоленное яйцо и запил чаем. — Это же кровная месть. Старая традиция этой империи. Они не остановятся.

— Тогда будем ждать, — Марк пожал плечами.

Ян помрачнел и закрыл книжку.

Снова молчание.

Я всё также ждал. Разведка не знала, когда они нападут. Даже захваченные в плен враги этого не знали.

Ждали до обеда. Потом весь вечер.

Ранним утром я проснулся, когда начали дрожать стёкла во дворце.

А потом окна начало выбивать взрывами. Осколки со звоном сыпались на пол. И это не одиночные взрывы. Пальба началась и уже не заканчивалась. Пока била артиллерия, наша и их, но уже скоро на позицию выйдут ригги.

— Они идут? — спросил Марк, встречая меня у двери.

— Да, — сказал я. — Не знаю, как ты, а мне уже стало легче. Выходим!

Глава 5

— Ненавижу холод, — сказал Марк, пританцовывая у входа в бункер. Изо рта выходил густой пар, меховой воротник куртки покрылся инеем. — Надел две куртки, а как в трусах стою.

— Ещё несколько месяцев потерпи, — ответил я и показал на стальную дверь. — Внутрь, сейчас опять начнут стрелять.

Они обстреливали город уже несколько дней. Артиллерия с юга и с того берега реки палила по нам почти круглыми сутками. Иногда были затишья, и в эти моменты мы ожидали, когда они пойдут на штурм.

Стреляли издалека, не прицельно. Ближе пушки они подтащить не могли, ведь тогда оказывались на прямой наводке орудий наших Исполинов.

Даже осадные Рейтары предпочитали держаться подальше, когда на берег выходила Ищейка.

Едва мы спустились вниз, как земля начала трястись. Лампочки затряслись, свет начал моргать. Мой новый адъютант, Василий Дерайга, внук маршала, побледнел. Никак не мог привыкнуть к такому.

— Да всё спокойно, дружище, — Марк ободряюще похлопал его по плечу. — Сегодня не так сильно стреляют.

В бункере было тепло, сюда поставили обогреватель и плитку. Генералы Дома Варга грелись рядом с ней. Пахло свежезаваренным чаем. Штабисты расставляли фигурки на карте, следуя последним донесениям разведки. Рация хрипела, по ней передавали данные.

— Те танки наконец появились? — спросил я, наклоняясь над картой. — Сколько уже можно ждать?

Высокий блондин-офицер передвинул фигурку в виде панцирника на восток от города. Они наконец-то обошли хребет вдоль берега реки Ларва, и теперь бронетехника подбиралась к нам с востока.

Земля содрогнулась снова, свет на несколько секунд погас.

— Да, появились, господин генерал. И вот ещё, мы засекли. Идут с юга, целая колонна танков.

— Начинается вьюга? — переспросил престарелый генерал Петрак. — Тонна подранков?

Он приложил к большому уху маленькую трубочку, чтобы слышать получше. Кто-то из соседей начал орать ему, что говорили разведчики и штабисты.

Снова всё затряслось. Снаряд упал совсем рядом. Потом ещё один. Внук маршала Дерайга вспотел.

— С востока наша оборона не так крепка, — сказал генерал Климов, морща лоб. — Идёт почти сотня панцирников, они наверняка прорвутся. Потом войдут в пригород.

— Ну и пусть, — я облокотился на стол. — Там и останутся. Засада организована?

— Да, перебросил туда третий и четвёртый батальон…

Мы тыкали по карте, а штабисты передвигали фигурки. Сразу же передавали приказы по рации.

Для кого-то это просто отметки и фигурки, но для меня это настоящий бой, как если бы я видел его своими глазами. Это не просто фигурки: это войска, живые люди, которые вот-вот пойдут в бой. А каждое перемещение — это стрельба, взрывы и смерти.

Но на карте всё видно с задержкой в несколько часов, а иногда бывало, что карта вообще не соответствовала реальному положению дел. Так что скоро я поднимусь наверх и буду смотреть на бой через оптику шагохода.

С высоты картина боя полнее. Так уж я привык.

Они идут с востока и юга. Вот-вот нападут с запада, через реку. Но пока нет ничего такого, чтобы начать паниковать. Битва за город только началась, артиллерия была прелюдией.

Мы уже отбили несколько атак, но пока они просто пробовали нашу оборону на зуб. Сегодня они или продолжат щупать, разыскивая слабое место, или решатся на полный штурм.

Возможно, что и второе. Зима усиливалась, а южане мёрзли. Ещё несколько дней, и станет ещё холоднее.

— Проявили снимки! — молодой лейтенант разведки в белых перчатках прибежал из соседней комнаты, держа ещё мокрые фотографии.

Одни сделаны сверху, с одного из пяти наших крылолётов. Изображены штурмовые колонны панцирников, следом за ними выстроенные в цепь боевые шагоходы.

Другой сделал кто-то из разведчиков, подобравшихся ближе.

— Они наконец-то догадались, что надо маскировать панцирники, — я усмехнулся.

Бронемашины уже не были в ярких расцветках Великих Домов, как в первый день осады. Чёрные, красные и жёлтые машины так хорошо были видны на снегу и в темноте, что по ним было легко попадать.

Теперь все белые, но на башнях видна геральдика.

— Готовятся штурмовать, — сказал генерал Шевцов. — Они что, сначала пустят панцирники?

— Вполне могут, чтобы мы тратили на них снаряды. И Копья опасны для ригг. Я запрещаю пользоваться главными калибрами до моего особого приказа. Стрелять по панцирникам только из вспомогательных орудий, уничтожайте их на подходе из соток. Это касается и Исполинов.

Я посмотрел на Марка. Валентина здесь не было, он дежурил на Ищейке. Да и сложно было его постоянно перемещать по этим проходам и лестницам.

Ян же сидел в засаде. Мы укрыли его Исполина в игниумовом карьере за городом, который мешал радарам сам по себе, а саму машину тоже прикрыли, чтобы не заметили с неба. Вступит в бой в решающий момент.

Ужас Глубин Марка в другом карьере, до него пока очередь не дошла. Он в резерве, а сам Марк пока следит за обстановкой вместе со мной.

— Если панцирники прорвутся, — я потёр отросшую щетину на подбородке. — Передайте войскам, что приоритет — машины с Копьями.

— Уже, — сказал генерал Соколов, хрипло откашлявшись в сторону. — С крыш и из окон домов по ним удобно стрелять.

— Господа, — произнёс я, когда мы обсудили всё. — По позициям! Покажите южанам ваше знаменитое северное гостеприимство.

— Да! Слава империи! Слава Огрании! Слава Дому Варга! — кричали все.

Для перемещений по городу, когда шёл обстрел, мы пользовались старыми катакомбами под городом, изученной их частью. По ним же перебрасывали пехоту.

Если было нужно, шли на риггах, им-то артобстрелы почти не страшны. Я повязал тёплый шарф, надвинул фуражку плотнее и пошёл к ближайшему проходу. Мой адъютант бежал следом, пригибая голову.

За нами шёл радист, плотный невысокий мужик, который откликался на имя Сергей. Рация, засунутая в чехол его за его спиной, постоянно работала и шипела. Радист хоть и из Огрании, но служил вместе с гвардейскими штурмовиками, и тоже мой охранник.

— Марк, — я остановился, вспомнив о нём. — Иди-ка лучше к своей машине. У меня чувство, что сегодня придётся вылезти из западни. Я тебя вызову, если начнётся.

— Да, сделаю.

— Удачи, полковник, — я хлопнул Марка по плечу, называя его присвоенным ещё вчера званием. Даже не успели обмыть. — Если всё пройдёт гладко, скоро будешь генералом. Как кстати, освоился с Ужасом?

— Такой малышки у меня ещё не было, — он заулыбался. — Освоился, готов проверить в настоящем бою.

Он побежал через узкий проход. За ним отправился штурмовик из гвардии, вооружённый дробовиком. Пилоты Исполинов на вес золота, им нужна охрана не хуже, чем у Яна.

За мной же следовало двое телохранителей, включая радиста. Можно было взять и больше, но они бы не влезли в кабину ригги.

Обстрел сверху заканчивался. Я шёл по узкому коридорчику, иногда задевая стены плечом. На кожаной куртке с меховым воротником оставались следы грязи, но это меня не волновало.

По пути попадались отряды стрелков, меняющие позиции. Гвардия Дома Варга в чёрных мундирах, армейцы в белых куртках и клановое ополчение с севера, одетые кто как.

Но это только часть армии. Ещё больше людей ждало на севере, на других оборонительных линиях, которые мы укрепляли прямо сейчас. Чем дольше продержимся здесь, тем сильнее