Она не будет против. Никто и никогда не бывает против. Так или иначе, все раздвигают ноги. Просто кто-то стоит дороже, а кто-то дешевка. Любопытно, какова твоя цена, девочка?

Горничная нашла ручку и выбралась из-под стола. Села вполоборота к нему, протянула ручку. Пальцы немного подрагивали, но больше ничего не выдавало волнение. Кроме эмоций, конечно. Они как ураган. Погружаясь в них, Арей словно выходил в открытое море в шторм. На него обрушивался шквал за шквалом: страх, возбуждение, злость и снова страх. Но вот засада: она по-прежнему прятала лицо, а заодно и глаза. Так не пойдет.

Арей потянулся к девчонке, будто хотел забрать ручку, но в последний момент рука сменила курс. Он сжал ее подбородок, заставляя поднять и повернуть голову. Он настойчив, сопротивления не потерпит. Она нехотя подчинилась.

Комната словно осветилась зеленым от ее невообразимых глаз. Но в этот раз он не позволил себе погрузиться в их омут. Лучше изучит ее на предмет сходства. Может, все же она… И вдруг как пощечина или даже удар – ее лицо. Арей аж вздрогнул. Впервые в жизни не сумел скрыть реакцию.

Девчонка ухмыльнулась ему в лицо. «Что, не ожидал?» — спрашивал ее наглый взгляд. Действительно, не ожидал. Но почему он ничего не заметил в первый раз? Как пропустил столь серьезный изъян? Вообще-то он гордится своей наблюдательностью. Куда же она подевалась сейчас?

Люди любят повторять, что совершенства не существует. Похоже, не врут. У девчонки с идеальной задницей и глазами богини лицо бабы-яги. Так, кажется, называется уродливая старуха из местных сказок. Какое разочарование!

Из-за рубца ни о каком поиске сходства с интернатовской девчонкой речи не шло. Слишком большую площадь лица он занимал, сильно искажая черты.

Арей отпустил подбородок горничной, и она снова спряталась за занавесью волос. А так вроде и ничего, если не думать, что там с лицом.

— Можешь идти, — велел он горничной.

Она положила на стол ручку, о которой он уже забыл, забрала полотенца и ушла. А он еще долго сидел и смотрел перед собой в одну точку. Как жаль, как же невыносимо жаль…

Я не верила, что вырвалась. Шла к лифту, а ноги подгибались. Повезло, боже как мне повезло! Не узнал. Мой маленькие триумф, но с нотками горечи. Взгляд, когда командор увидел мое лицо… удар получился болезненным.

Самое сложное в гриме даже не долго и тщательно наносить его по утрам, а привыкнуть к реакции окружающих. Их отвращение больно бьет по самооценке. Но уродство – щит, который надежно хранит меня от атлантов, благодаря ему я до сих пор свободна. Я не устаю себе об этом напоминать.

В курилке, куда я выбежала отдышаться, ждал Игорь. Я планировала побыть одна и привести мысли в порядок, а наткнулась на него.

— Ну что? — спросил он сходу.

— И тебе привет, — кивнула я и отчиталась: — Ключ от кабинета есть. Узнала, где лежат бумаги. Осталось выбрать момент, когда никого не будет, и найти координаты.

— Не тяни с этим.

— А ты не подгоняй. Не блох ловим. Если атланты что-то заподозрят, мне хана. И тебе, кстати, тоже. Я пытки терпеть не буду.

Игорь шумно сглотнул.

— Смотри, не попадись.

— Спасибо за заботу, — криво улыбнулась я. Ага, как же, есть ему до меня дело. За свою задницу переживает. Только она его и волнует.

Я не сказала Игорю, но к бумагам не так-то легко подобраться. Во время уборки за мной следит охранник-атлант. То еще удовольствие ползать по полу на четвереньках под его наблюдением. Если честно, понятия не имею, как остаться в номере одной.

Но уж лучше охранник, чем командор. В его присутствии делать хоть что-то архисложно. Ненавижу убираться в номере, когда он там.

Командор ничего не делал: не заговаривал со мной, не распускал руки, только смотрел. Даже стоя к нему спиной, я точно знала – он не сводит с меня глаз. Следит за мной этими своими льдинами, от которых у меня внутренности превращаются в ледник. Иногда он так поглядывал в мою сторону, что казалось: догадался! Он все знает, давно меня раскусил и просто играет как кошка с мышкой.

В такие моменты у меня зуб на зуб не попадал от страха, и я стискивала челюсти что есть силы, чтобы не стучали. Нельзя себя выдавать. Нельзя. Это будет стоить мне... господи, да всего мне это будет стоить. Всего!

На следующий день после унизительной истории с ручкой командор неожиданно заговорил со мной. То есть не отдал приказ – принеси, подай – а обратился как к равной. Это что-то новенькое.

— У тебя редкий цвет глаз, — произнес он задумчиво, и я едва не выронила вазу, которую в тот момент протирала от пыли. — Знал я девушку с глазами такого цвета.

Черт! Вот невезение! Это все проклятая аллергия на линзы. Не будь ее, изменила бы цвет глаз и не вызвала интереса командора.

Но серьезно – глаза? Это его фетиш? Он на них запал? Пять лет назад я не сосредоточила на этом внимание. Была занята другим. Знала бы, притворилась слепой.

Я сделала вид, что у меня проблемы со слухом. Мало ли с кем он там болтает, мое дело – пыль.

— Как ты изуродовала лицо?

А вот прямой вопрос игнорировать опасно, и я буркнула:

— Ожог. Все случилось еще в детстве.

— Вот как, — мне послышалось разочарование в его голосе.

Готова поспорить, он проверил мою историю. Вот только к ней не подкопаешься. В свое время я позаботилась об этом. Обратилась к самому лучшему – жизнь в трущобах принесла мне много интересных знакомств, по большей части криминальных. Тот человек сделал не просто пару бумажек, а вбил новую меня во все базы.

Так появилась Екатерина Токарева и история ее жизни, начиная с записей в роддоме до медицинской карты за все годы. Это обошлось мне недешево, я долго копила деньги, практически не ела и жила на улице, но это того стоило.

Поддельная личность в очередной раз не подвела. Атлант больше не задавал вопросов, и вечером я попала домой. Хотя, собираясь на работу, всегда уходила как в последний раз. Вдруг не вернусь.

Дома поставила на плиту воду для пельменей. Пока они варились, стерла грим. Кожа от него зудела и чесалась. Я уже молчу про черные точки и мелкую сыпь. Но такова плата за свободу. Это еще не худший вариант. Знавала я девушку, которая реально порезала себе лицо. Вот это был ужас.

Приняв душ и поужинав, завалилась на кровать. После работы сил на что-то еще не было. Атлант своим вниманием выматывал меня до предела. Настоящий энергетический вампир. Необходимость постоянно контролировать эмоции в его присутствии держала в напряжении. Я уставала так, будто участвовала в марафоне и пробежала все сорок два километра.

И все же сон не шел. Мысли крутились вокруг Даши. Как она там? Выросла, наверное. Сестре было тринадцать, когда я видела ее в последний раз. Какая она в восемнадцать? Я точно знаю – хорошенькая. Это у нас наследственное, от матери. Вот она была красавица, а мы так, блеклые копии по сравнению с ней.