тяжёлым – в условиях зимы (январь – март 1920 г.), нехватки пищи, воды и медикаментов. В результате «Марша смерти» выжило всего около двух тысяч человек[13].

После ряда неудач реорганизовывать отступавшие армии у Колчака не было ни времени, ни желания.

Колчак надеялся на сибирское казачество, к землям которого приближался фронт. Однако, почуяв слабость «Верховного», казаки начали играть в самостийников. В Омске заседала Казачья конфедерация, нечто вроде Круга всех восточных казачьих войск. Она не подчинялась Верховному правителю и приняла резолюции об «автономии». Сибирским атаманом был генерал-лейтенант П.П. Иванов-Ринов – человек честолюбивый, но умом не блещущий. Однако заменить его было не во власти Колчака, поскольку атамана избирали казаки, и адмиралу приходилось считаться с ним.

«Иванов-Ринов, пользуясь безвыходным положением «верховного правителя», затребовал огромную сумму денег на создание Сибирского корпуса, снабжение на 20 тыс. человек. Казачьи станицы засыпали денежными субсидиями, подарками, различными товарами, оружием, обмундированием и т. д. Станицы постановили, что идут воевать. Но как только дело дошло до дела, то пыл быстро угас. Подошла пора убирать урожай, казаки не хотели покидать дома. Одни станицы стали отказываться идти на фронт под предлогом необходимости борьбы с партизанами, другие – тайно решали не отправлять бойцов на фронт, так как скоро придут красные и отомстят. Некоторые казачьи части выступали, но самовольничали, плохо подчинялись дисциплине. В итоге мобилизация сибирских казаков сильно затянулась, и собрали намного меньше бойцов, чем планировали»[14].

В сентябре 1919 г. Иванов-Рыков всё же был отстранён Колчаком от командования и бежал в Красноярск, а в марте 1920 г. – в Хабаровск. В 1922 г. атаман с войсками Дитерихса ушёл в Китай. В том же году он вошёл в контакт с советским разведчиком Гущиным. Осенью 1925 г. Иванов-Рыков был разоблачён и бежал в СССР.

9 июня 1919 г. красные части взяли Уфу.

15 ноября 1919 г. 5‐я армия РККА без боя заняла Омск, из которого белые бежали 5 дней назад. Оставив Омск, колчаковские генералы планировали задержать наступление красных на рубеже реки Обь. Армию предполагалось пополнить за счёт тыловых соединений, а фронт восстановить на рубеже Томск – Новониколаевск – Барнаул – Бийск.

Однако войска к этому времени контролировали лишь крупные населённые пункты, во многих из которых были подняты восстания. Несмотря на упорные арьергардные бои, организовать оборону не удалось, и 11 декабря был оставлен Барнаул, 13 декабря – Бийск, 14 декабря – Новониколаевск.

В ноябре было опубликовано обращение чехов к союзникам, где они объявляли себя свободными от всех обязательств перед Россией и сообщали об эвакуации по железной дороге в соответствии с принципом «Наши интересы – прежде всех остальных». Транссибирская магистраль в это время контролировалась Чехословацким корпусом, получившим приказ не пропускать русские воинские эшелоны восточнее станции Тайга до тех пор, пока не проедут все чехословаки с «благоприобретённым имуществом».

Действия союзников превратили неудачи Восточного фронта белых в катастрофу всего Белого движения на Востоке России: армия оказалась отрезана от тыла, лишена возможности вовремя получать боеприпасы и эвакуировать раненых. 24 ноября адмирал Колчак отправил генералам М. Жанену и Я. Сыровому телеграмму с констатацией: использование железной дороги исключительно для пропуска чехословацких эшелонов означает гибель многих русских эшелонов, последние из которых фактически находились на линии фронта. Адмирал писал: «В таком случае я буду считать себя вправе принять крайние меры и не остановлюсь перед ними».

Увы, термин «крайняя мера» был элементарным блефом.

Генерал Жанен, так и не расставшись с надеждой прибрать к рукам золотой запас России, распорядился не пропускать поезд Колчака дальше Нижнеудинска. 25 декабря эшелоны Верховного правителя России были остановлены чехословаками на подходе к станции Нижнеудинск. Чешский офицер сообщил, что по распоряжению штаба союзных войск поезда Колчака задерживаются «до дальнейших распоряжений», и предпринял попытку разоружить конвой Верховного правителя. Чехословаки силой забрали и угнали два паровоза, тянувшие «золотой эшелон» и поезд Верховного правителя. Русские эшелоны были оцеплены чешскими войсками, связь с внешним миром теперь можно было осуществлять только через них. Под видом охраны от нападения чехословаки фактически взяли Верховного правителя России под арест. «Нижнеудинское сидение» продолжалось около двух недель.

Глава 5

Восстание Политцентра и расстрел Колчака

Колчак только числился Верховным правителем России. Правительства Антанты не признавали Колчака ни де-юре, ни де-факто. Но в то же время все они подталкивали другие антибольшевистские движения в России к признанию Колчака Верховным правителем. Это сразу почувствовали российские дипломаты, находившиеся за рубежом, то есть персонал царских посольств, которые продолжали функционировать, никого не представляя.

Ради улучшения отношений с Антантой и для повышения своего статуса русские дипломаты оказали давление на руководство белых армий. В итоге уже 11 января 1919 г. А.И. Деникин отправил в Омск телеграмму с признанием власти Колчака. Замечу, что связь между Колчаком, Деникиным, Юденичем и Миллером постоянно поддерживалась по радио.

В феврале 1919 г. Колчак согласился признать своим представителем в Париже генерала от инфантерии Д.Г. Щербачёва, который до этого был представителем Деникина. Так в Париже возникло совместное представительство Колчака и Деникина. В мае 1920 г. барон Врангель прогнал Щербачёва и заменил его бежавшим из Архангельска генералом Е.К. Миллером.

В свою очередь Колчак 17 июня милостиво изволил назначить Деникина «заместителем Военного главнокомандующего», а в сентябре 1919 г. – «заместителем Верховного правителя».

Победа в Гражданской войне была предопределена многими причинами. Но если мы на секунду предположим поражение Красной армии, то у Деникина была стопроцентная вероятность войти в Москву прежде Колчака. Так что А.И. Деникин, будучи невысокого мнения об омском правителе, никогда всерьёз не принимал на себя обязательств по отношению к адмиралу.

В начале июня 1919 г. Верховного правителя признали командующий белыми армиями Е.К. Миллер на севере и Н.Н. Юденич на северо-западе. В ответ Колчак произвёл их в генерал-губернаторы и командующих войсками в своих регионах.

А вот в самой Сибири Колчак имел весьма ограниченные права. Даже отношения его с генералом Семёновым, Хорватом и другими регулировали интервенты.

Подавляющее большинство населения Сибири ненавидело омского правителя. Крестьяне поднимали восстания, и значительная часть территории в тылу белой армии не контролировалась Колчаком.

Надо ли говорить, что сибирские эсеры не отличались единством взглядов и не имели чётких целей. Официальную линию Партии социал-революционеров (ПСР) в Сибири проводил Всесибирский крайком (Сибкрайком), следовавший указаниям ЦК ПСР. На IХ Совете партии (IV съезда ПСР), состоявшемся 18–20 июня 1919 г., была окончательно выработана тактика «третьей силы», равно чуждой большевизму и реставрации.

Эсеры были нацелены на «борьбу на два фронта»: против реакции «слева» и «справа». Однако в то время как Сибкрайком старался следовать партийным установкам, самостоятельно действовавший «Сибирский союз социалистов-революционеров» категорически отвергал борьбу на два фронта. В прокламации «Ко всем социалистам-революционерам» «Сибирский союз с.-р.» критиковал ПСР за соглашательство с буржуазией, а Сибкрайком – за противодействие «активной борьбе с реакцией под флагом ПСР и её лозунгами». В воззвании «Ко всем трудящимся» радикально настроенный «Сибирский союз с.-р.» провозглашал главной целью