— Слушай, я готов доверить Энсору Катлеру свою душу, — настойчиво произнес Уайт, стараясь поверить собственным словам.

— А что насчет ведьмы? — Вендрэйк перешел прямо к делу и улыбнулся, заметив, что майор медлит с ответом. — Лично мне совершенно наплевать, с кем развлекается старик, но такое поведение вредит репутации Девятнадцатого, и я этого не потерплю.

— Поговорю с ним после высадки, даю вам слово, — сухо ответил майор и зашагал прочь.

— Просто думаю о полке! — крикнул ему вслед Вендрэйк и тут же вздрогнул, увидев, что «Часовой» Леоноры поскользнулся на десантной рампе.

Девушка пыталась восстановить равновесие, а когтистая лапа машины скребла по металлу. Казалось, что она сейчас рухнет, но тут Ван Галь подпер ее «Часового» своей машиной и осторожно подтолкнул вверх. Увидев, что все в порядке, Хардин одобрительно кивнул. Отличный пилот и настоящий джентльмен этот Боргард Ван Галь. Есть в парне настоящий дух.

Впрочем, капитан не мог полностью винить Леонору в ошибке. Он держал своих всадников в форме, но у них была всего пара месяцев на освоение новых машин. К сожалению, выбора у них не оставалось. Полковник предупредил, что конфедераты будут сражаться в болотистой местности, в которой «копыта»-ступни «Часовых» арканского образца окажутся бесполезны. Эти тяжелые плоские платформы были созданы для бега по открытым равнинами и саваннам Провидения, но на Федре машины сразу же начнут увязать в грунте, а под обстрелом это окажется фатальным. «Часовые», эти охотники-убийцы, в погоне за добычей полагались на скорость и ловкость. Они могли устрашить пехотинца, но обладали далеко не самой прочной броней. Катлер даже намекал, что отряду Вендрэйка, возможно, не стоит участвовать в грядущей кампании, но капитан скорее отправился бы в ад, чем позволил этому случиться. Кавалеристы «Серебряной бури» — бастион благородства в рядах 19-го полка, и они получат свою долю славы!

Непреклонный в своей решимости Вендрэйк захватил корабельную кузню и окопался там вместе с обоими полковыми техножрецами, взявшись за решение проблемы. За время путешествия они заменили «копыта» провиденческого образца на широкие, растопыренные когтистые лапы, которые ровнее распределяли вес машины по грунту и даже могли немного сжиматься. Проведя исследование, капитан и техники обнаружили, что этот вариант был наиболее распространенным во множестве имперских миров. Хотя жрецы Механикус объявляли ересью серьезный отход от священных стандартных шаблонов, небольшие изменения дозволялись, хотя и не поощрялись.

Когда Вендрэйк пересматривал отчеты об адаптации боевых машин в Империуме, его внимание привлекли десантные «Часовые» элизийских полков. Эти оснащенные гравишютами шагоходы могли вступать в бой, спрыгивая с воздушных транспортников. Вдохновленный открывающимися тактическими возможностями, Хардин твердо решил добиться того же для «Серебряной бури». Поначалу техножрецы с недоверием смотрели на столь радикальные изменения, но вскоре капитан переманил их на свою сторону. Под бездушной аугментикой в жилах парней по-прежнему текла арканская кровь, и они не утратили прежней жажды открытий. Поскольку доступа к гравитеху у 19-го не было, техножрецы решили использовать одноразовые прыжковые ранцы и небольшие тормозные двигатели, благодаря которым «Часовые» получили бы ограниченную маневренность во время десантирования.

Как только проект оформился, парни-шестеренки принялись за воплощение идеи в жизнь с почти человеческой страстью. После этого Вендрэйку уже не составило труда слегка подтолкнуть их к модернизации его собственного скакуна — «Серебряной пули».

Прошло несколько месяцев и возможности командирского «Часового» слегка расширились далеко за пределы нормы. Усыпанный маневровыми двигателями и гиростабилизаторами, он стал способен совершать ловкие пируэты и огромные прыжки, которые наполняли Хардина неистовой радостью во время тренировок в ангарном отсеке. То, что кто-нибудь мог увидеть в его «Часовом» совершенно новый вид машины и, вероятнее всего, окрестить мерзкой ересью, было капитану до фонаря. Он по собственной воле с головой ушел в создание идеального скакуна, ведь это была проблема, решение которой имело очевидный смысл, в отличие от одержимости Уайта тем проклятым городком…

Нет, об этом думать не стоит. Вещи, которые Хардин там видел, были невозможны, а невозможных вещей не существует. Он был джентльменом с Провидения, человеком разума. Он не собирался верить имперской пропаганде, которой власти промывали мозги тупой черни, добиваясь ее повиновения.

Как и многие арканские патриции, Вендрэйк не слишком-то верил в Свет Императора. В конце концов, Он пролил не так уж много света на Старое Провидение. Всего лишь два столетия назад, пребывая в блаженном неведении о приближающемся Империуме, предки капитана наслаждались вновь открытым великолепием стали и пара. То было время неограниченных инноваций, и Великие Инженеры каждый день дарили миру новые чудеса. Сенат провозгласил, что старые боги мертвы, а Семь Преисподних — всего лишь сказки.

Люди могли свободно изучать вселенную, словно лабиринт-головоломку, где все было возможно и ничто не было запрещено. А затем явились боевые корабли Империума и сокрушили мечту, но великие семьи не забыли о своем прошлом.

«Возможно, поэтому мы продолжаем совершать одни и те же ошибки, — подумал Хардин. — Возможно, поэтому мы продолжаем восставать. Ну, дураки среди нас, разумеется…»

Загудела сирена, и он увидел, как в ангар входит полковник. Вендрэйк вынужденно признал, что старик привел себя в порядок: собрал волосы в аккуратный хвост, подстриг нечесаную бороду и, кажется, наконец-то помылся. Сперва капитан одобрительно кивнул, но тут же заметил ведьму, которая следовала за Катлером будто вторая тень. Ее гигантский надзиратель нес развернутое полковое знамя, поражавшее своим великолепием. Душа Хардина воспарила при виде бараньего черепа и перекрещенных сабель на фоне Семи Звезд Конфедерации. Радостно было видеть «Старую Ярость» пробужденной вновь, пусть даже она оказалась в руках дикаря.

Не говоря ни слова, все трое прошагали между безмолвными рядами арканцев и остановились в центре ангара. Внезапно полковник свирепо взвыл и запрыгнул на упаковочный ящик с ловкостью, немыслимой для его лет. Катлер вытянул руку, и дикарь бросил ему знамя, которое Белая Ворона ловко поймал. Крутнувшись на месте, Энсор взмахнул стягом полка над головами собравшихся вокруг солдат.

— Семь звезд для «Старой Ярости»! — взревел Катлер.

— Семь яростей для Звезд! — проревели в ответ бойцы.

— За Провидение и Империум! — прорычал Энсор, завершая девиз полка. Затем он подбодрил солдат, произнеся краткий псалом и объединив их славными словами. Так Катлер бросал вызов ужасам, через которые они прошли вместе, и тем, что ждали их впереди. И, несмотря ни на что, Хардин Вендрэйк кричал вместе с остальными, а его сердце пело. Перед ними был прежний Энсор Катлер, человек, отвага которого принесла победу у Ефсиманских водопадов и превратила его в живую легенду!

А потом все закончилось, и полковник снова стал Белой Вороной. Капитан почти чувствовал, как в душу старика вновь просачивается горечь проклятия Троицы.