Торвард по-прежнему находился в самой гуще схватки и сражался, как настоящий герой. Но тут на нос вышел сам Харальд, который привел с собой Зигмунда и Сорли, и Сигурд почувствовал, как его сердце наполняет гордость, когда он увидел, что его братья, отказываясь признать поражение, приняли участие в сражении.

Увидев, что ярл вступил в схватку, Слагфид помчался назад, на свое место на носу корабля, и, оставив топор Хаки, принялся орудовать громадной рогатиной, нанося удары и делая выпады, призвав на помощь все свое мастерство и могучую силу. Когда Слагфид вернулся в кровавую драку, люди Рандвера закрылись щитами и втянули головы в плечи, и паренек, стоявший рядом с Сигурдом, вскричал, что ярл Рандвер похож на берсеркера, когда тот начал кричать и подбадривать своих воинов, стараясь показать им собственную храбрость и жажду победы.

– Мы еще можем победить, – сказал Аслак, – если конунг поддержит Харальда и приведет к нему на помощь свои корабли.

– Ты глупец, мальчик! Конунг хочет, чтобы рыбы сегодня поужинали ярлом Харальдом! – заявил седобородый старик, показывая на два конунгевских драккара, которые поливали стрелами плавучую крепость Харальда. – Их намерения читаются так же ясно, как написанные на камне руны.

– Не вызывает сомнений, что его корабли заключили союз с Рандвером, старик, – сказал Сигурд, – но это вовсе не значит, что сам Бифлинди поддерживает вонючую задницу Рандвера. Посмотри, конунг продолжает сражаться.

– Ха! Моя жена выглядит страшнее, когда бушует и ругает меня за то, что я напился или слишком долго смотрел на какую-нибудь молоденькую красотку.

Сигурд поморщился, но не стал отвечать – ибо понимал, что своими подслеповатыми глазами старик видит правду. Летающие между семью кораблями стрелы были, возможно, опаснее дождя с градом, но не намного. Лучники устроили что-то вроде представления – так собака на поводке рычит, проходя мимо другой.

– Видишь, как далеко их отнесло? – заметил Аслак, и Сигурд кивнул.

– Здесь гораздо более коварное течение, чем можно подумать, – сказал он, потому что плот, состоящий из связанных драккаров Харальда, и сцепившиеся с ним корабли Рандвера находились посередине пролива, когда началось сражение, но сейчас их отнесло ближе к берегу. – Очень скоро им придется перерезать веревки. Им всем, – добавил он, – или их разобьет о скалы.

– Значит, отец может спастись? – спросила Руна, и в ее голубых глазах появился намек на надежду. – Если они разрежут веревки…

– Да, это единственное, что спасет ваших мужчин, девочка, – ответил седобородый старик. – Но я уверен, что старый Ньёрд их оставил. Он дает лишь слабую надежду – и никак не ветер или волны, которые так нужны ярлу Харальду.

– Еще одно слово, старик, и мы посмотрим, как твои кости ломаются о скалы, – прорычал Сигурд.

Аслак замахал руками на старика, который, похоже, увидев жесткий взгляд Сигурда, понял, что это не пустая угроза; его передернуло, он оскалился, показав им гнилые зубы, и замолчал.

– Проклятье! – выдохнул Свейн, когда люди Рандвера издали дружный вопль ликования, потому что «стена щитов» неожиданно развалилась на части, точно глиняный горшок, упавший на камни.

Воины мятежного ярла побеждали; они безжалостно расчищали палубу, омывая ее кровью людей Харальда. Кое-кто из них продолжал сражаться, объединившись со своими соратниками по двое или трое, но все больше вражеских воинов перебирались на корабль, и уже никто не сомневался, что «Морской орел» потерян. Его защитников рубили мечами и пронзали копьями в спину, когда они пытались перебраться через высокие перила на «Рейнен», команда которого выставляла щиты и копья, стараясь помочь тем, кто искал там убежище.

На стоявшем по правому борту «Олененке» тоже разразилась кровавая бойня. Врагу каким-то образом удалось забраться на него со стороны кормы, и теперь, когда «стену щитов» пришлось разделить, чтобы защищать корабль одновременно в двух местах, в ней стали образовываться бреши, которые некем было заполнить, и довольно скоро начало сказываться преимущество Рандвера в числе. Чаша весов ушла вниз, и вернуть ее назад не было никакой надежды. Сигурд ощущал привкус блевотины во рту, чувствовал, как она поднимается из желудка, обжигая все на своем пути. Воинов из Скуденесхавна безжалостно убивали, но он ничего не мог сделать.

– Возвращайся к родным, мальчик, – повторил седобородый старик, рискнув вызвать его гнев. – Ты должен рассказать, что произошло. Дай им шанс бежать. Запомни мои слова, это еще не конец.

Сигурд вонзил копье в землю между корнями березы и шагнул к старику, чьи глаза вылезли из орбит, став похожими на два вареных яйца.

– Я тебе говорил, чтобы ты помалкивал, – прорычал он, вцепился в рубаху старика и протащил его по высокой траве к самому краю уступа, так что оба уже видели белые барашки волн, набегавших на скалы.

И тут Сигурд заметил рыбаков и их лодку, которую они вытащили на берег.

– Я не имел в виду ничего плохого! – заныл старик.

– Сигурд, отпусти его! – крикнула Руна.

Остальные молча, с широко раскрытыми глазами наблюдали за происходящим. Все, кроме Свейна, видевшего, как погиб его отец, – судьба старого болтуна, которому следовало держать язык за зубами, его нисколько не волновала.

Сигурд, продолжавший крепко держать старика, уже забыл о нем. В проливе бушевало сражение, звенела сталь, гремели щиты под ударами мечей, звучали боевые крики воинов и стоны раненых, но мысленно Сигурд слышал набирающий силу голос ворона, наблюдавшего за ними с ветки сосны.

Швырнув старика на землю, он спросил:

– Как быстрее всего спуститься вниз?

– За скалой есть тропинка, – ответил тот, показывая дрожащей рукой. – Ведет к самой воде.

Сигурд кивнул и повернулся к Свейну и Аслаку.

– Вы со мной? – спросил он.

Его друзья переглянулись и кивнули. Прежде чем старик успел подняться на ноги, они уже мчались втроем к узкой, старой тропинке; добежав, до нее, начали быстро спускаться к морю.

Когда они добрались до берега, четыре рыбака, которых то, что происходило в проливе, заставило сильно нервничать, повернулись; двое из них вытащили из-за поясов ножи.

– Дайте мне вашу лодку, – сказал Сигурд, подойдя к ним. Свейн шагал справа от него, Аслак – слева.

Один из мужчин рассмеялся, но в его смехе не было даже намека на веселье.

– Отвали, мальчик, – прорычал другой и взмахнул ножом.

Сигурд развернул копье и ударил концом древка его по лбу. Рыбак рухнул на землю. Остальные трое отступили, оставив своего потерявшего сознание товарища лежать на мокрой гальке.

– Это сын ярла Харальда, – сказал один из них, и его брови поползли вверх.

– Берите, – проговорил другой с выдубленной морскими ветрами кожей, кивком показывая на маленькую лодочку.

Сигурд, повернувшись к ним спиной, направился к лодке, с которой с возмущенными криками взлетели чайки, пировавшие рыбьими потрохами, и стащил с друзьями суденышко в спокойную воду укрытой от ветров гавани. Когда лодка отплыла на два фута от берега, все забрались внутрь; потом Аслак сильно толкнул ее вперед и запрыгнул сам.