Сейчас они окончательно вынесут свой вердикт, лучше в этом вопросе положиться на Стефановского. Этот похожий на былинного богатыря пилот был уважаем всеми, с кем ему приходилось пересекаться по долгу службы. Еще бы, ученик самого Валерия Чкалова, и просто великолепный летчик. Пилоты общались недолго, но бурно, с резкими жестами и «пилотажем на пальцах». Кудрявцев внимательно слушал, безымянный продолжал исписывать свой блокнот. Яковлев все-таки подошел поближе. Там уже, похоже, все решили и теперь травили анекдоты:

— Вот летят две вороны на бипланах, одна говорит: «Стена!» Другая: «Вижу!» Бух, бух. Теперь летят на монопланах, одна: «Опять стена!» Бух, бух. «Вижу». А вот они на ракетопланах. Бух, бух. «Стена!» — «Да вижу уже…»

Все рассмеялись, кроме безымянного спутника. Пилоты — жизнерадостно, с чувством хорошо проделанной работы. Конструктор — немного натянуто. Столь краткое обсуждение означало одно из двух — или машина настолько хороша, что обсуждать особо нечего, или наоборот… И, наученный горьким опытом, он опасался худшего.

— Ну все, пора мне, — сказал Стефановский. — Вас, вон, уже высокое руководство по конструкторской части ждет. Можно сказать, сгорает от нетерпения.

И, пожав всем руки, не спеша направился в сторону столовой для летного состава.

Кудрявцев также покинул группу и быстрым шагом пошел к Яковлеву. Выражение его лица теперь не хранило и тени улыбки, напротив было строгим, даже суровым. Конструктор глубже засунул руки в карманы, скрывая дрожь в пальцах. На ходу Кудрявцев снова открыл папку и, быстро просмотрев какие-то бумаги, сразу заговорил о главном.

— Что же это вы, Александр Сергеевич, такой самолет от своих товарищей прячете? Мы, можно сказать, летаем на фанере с моторчиками, а у вас серьезная машина пропадает.

От такого резкого оборота событий Яковлев едва не поперхнулся, но, быстро взяв себя в руки, спросил о количестве самолетов, нужных флоту.

— О количестве говорите? — немедленно охладил его Кудрявцев. — Вам пока эту машину до ума довести нужно. На испытаниях недавно показали шестьсот сорок километров в час, и это не предел, но что у вас за капотировка двигателя? Такое ощущение, что это не современный самолет, а очередная версия И-16.

— Исправим, обязательно исправим.

— Наверняка из-за этого лишние километры скорости теряются. А теперь разрешите и мне железного коня попробовать.

Кудрявцев развернулся и резко пошел к самолету.

Яковлев пошел за ним. Что тот задумал? Вопрос, вертевшийся в голове, так и норовил сорваться с языка. Между тем Кудрявцев отдал папку техникам, забрался в кабину и, осмотревшись, махнул им рукой, призывая заводить мотор. Те, уже привыкшие к выкрутасам флотских, к ужасу собравшихся специалистов КБ и ЦАГИ, мотор запустили. Самолет не спеша снова покатился по полосе, уже четвертый раз за день. Затем сбросил скорость, развернулся и вернулся назад. Кудрявцев выбрался из кабины, одел тут же поданную фуражку, взял папку и, бросив:

— Это все, закатывайте в ангар, — снова направился к Яковлеву. По пути он качал головой, бормоча под нос что-то вроде «как и говорили…»

— Ну как вам? — спросил конструктор, уже не пытаясь скрыть волнение.

— Как и говорили… Скажите, Александр Сергеевич, а вы в кабине своего детища сидели?

— Сидел, а что?..

— Да то.

Кудрявцев явно собирался сказать что-то нехорошее и крепкое, но сдержался. Несколько секунд он молчал, подбирая нужные слова, почесал затылок и продолжил.

— Очень жарко в кабине, и двигатель греется. Все это есть в актах об испытаниях. Но когда пробуешь на себе, все выглядит совсем скверно. Прежде чем говорить о серии, решите проблему с охлаждением.

— Мы пока предлагаем ограничить форсажные режимы, на номинале двигатель работает нормально.

— Интересное дело, самолеты с М-82 летают уже не первый день. У Поликарпова проблем нет, у Туполева тем более проблем нет, у Сухого все замечательно, а у вас — проблемы. Давайте так, Александр Сергеевич, вы сегодня же готовьте вопрос Сухому, пусть вышлет схемы охлаждения М-82 с Су-4К. Машина сильная, серийная и к тому же одномоторная. Думаю, вам будет любопытно ознакомиться с ней и чисто с технической точки зрения. Предупреждаю сразу, Швецов работает над форсированной версией мотора, поэтому сразу закладываетесь под нее. Моторы будут. Если возникнут какие-то проблемы и проволочки — немедленно сообщите товарищу. Он будет с вами на связи.

Генерал указал ладонью на безымянного спутника. Тот все так же с блокнотом наперевес всем корпусом развернулся к Яковлеву.

— Теперь следующее. Что вы сделали с обзором?

— Мотор воздушного охлаждения, с ним обзор — всегда проблема.

— Понимаю. Но знаете, почему нас заинтересовал именно «Як»? Летные данные машин Поликарпова очень высоки, но их посадочные характеристики не годятся для наших авианосцев. Короткий взлет-разбег, малейшая ошибка — здравствуй, море. Да еще через раз взлет-посадка при непогоде. Так что — высокая аварийность. А ваши самолеты известны именно хорошими взлетно-посадочными. Поднимите кресло пилота, что ли.

— Думаю, это нереально.

Кудрявцев немного помолчал.

— Знаете, как однажды сказал товарищ Сталин, есть вещи невозможные и нереальные, — сказал он наконец. — Нереальное — это то, что непосильно по физическим законам, например дойти до Луны пешком. Все остальное — всего лишь невозможное. Вы понимаете? То, о чем я говорю, — невозможно или нереально?

— Пожалуй, что… где-то между. Очень сложно, поймите.

— А вы постарайтесь. На подготовку каждого палубного пилота уходит как минимум триста часов в воздухе. И в бою они должны поставленные задачи решать, а не биться на посадках.

Яковлев снова кивнул.

— Давайте так поступим, Александр Сергеевич. Вот вам перечень недостатков, которые следует исправить, — Кудрявцев передал несколько листков бумаги. — Официальное письмо получите позже. К работе приступайте немедленно. Если возникнут трудности, обращайтесь напрямую к Самойлову. Сроку на устранение всех недостатков у вас три месяца. Ближе к лету, если все пойдет нормально, встретимся с вами снова и тогда поговорим о серии.

— А о какой потребности идет речь? — осторожно спросил Яковлев.

— Считайте сами. «Скорый» и «Быстрый» — это сотня самолетов. С учетом того, что каждый корабль имеет удвоенный личный состав эскадрилий, сменяющих друг друга. Первое время обойдемся одним комплектом машин. Кроме того, рассчитывайте на ввод в строй «Шустрого», это как минимум еще пять десятков, два «немца», это сотня, и желательно вспомнить про наших ветеранов на Балтике. Итого двести пятьдесят — триста машин. По минимуму. С учетом потребностей подготовки пилотов сразу готовьте вариант с двойным управлением, знаю, наработки уже есть. Если проблем в серии не будет, заказ увеличим до пяти-шести сотен «Яков» и пяти десятков УТИ.