Миранда помрачнела. Видимо, вспомнила про Кальму. И про предстоящие нотации. Но Лиля ей скучать не дала:

– Поэтому для тебя есть очень ответственное поручение.

– Какое?

– Судя по толстому слою грязи, ты ее найти можешь. Вот и будешь искать по всему замку. А я приставлю людей, и они будут убирать, где ты скажешь.

Лиля подумала, что надо еще приставить и вирман, чтобы перегибов не было. А почему нет? Мелкая учится командовать. Все видят, что две хозяйки – заодно. Ну и… действительно ведь чище будет!

– Правда?

– Честное свинское, – поклялась Лиля и поудобнее перехватила малявку. – Вот что, киска, у тебя игрушки есть?

– Да.

Игрушки произвели впечатление своей… неприспособленностью. Несколько вырезанных из дерева поделок (кстати, подумать про лошадки-качалки, кубики с буквами для знати или купцов, деревянные головоломки, которые она вспомнит, Хельке передаст идею столяру, а тот развернется), пара тряпичных страшилок… М-да. Не наступило еще время мишек и зайчиков. Уютных и родных.

И Лиля, решив плюнуть на все, посвятила день малявке.

Надо же ее приручать.

Заодно и девочкам объясним про мягкую игрушку. А набивать можно сушеным мхом, соломой… да мало ли чем!

Письмо отцу написано, Ширви траванем ближе к ужину, с солдатами все решено, учителя отдохнут, а мы с Мирандой, Ирэной, Лидией и Марсией…

Кстати, изобрести нормальные ножницы. А то этими овечьими зарезаться легче, чем что-то отрезать.

А к вечеру – к вечеру был готов первый слегка косорыленький и растрепанный мишка. С симпатичными глазками-пуговками (Хельке громадное спасибо), таким же носиком и даже открывающимся ртом.

Лиля только головой качала. Она-то могла сделать и лучше, и красивее, но девочки и Миранда смотрели с таким восторгом!

Конечно, первый экземпляр достался девочке. А Лиля прикинула и начала рисовать на бересте других зверюшек.

Мишки, кошки, зайчики – это же только начало. А есть еще крокодилы – тех вообще раз плюнуть сделать. И змеи. И куча всего… А набивать и гречневой шелухой можно. И безотходное производство, и подушка-антистресс.

Судя по горящим глазам девушек и восторженному личику Миранды, которая вцепилась в мишку только что не зубами, идея имела успех. Лиля подумала, что при правильном подходе они таких зверушек смогут сотнями производить. А еще можно ведь для них и одежду шить. И украшения делать… Хельке придумает, как это подать. Надо только написать эввиру.

Одним словом, к ужину Лиля и Миранда спускались уже лучшими подругами.

Лиля прекрасно понимала, что Миранда еще далеко не укрощена, что у нее еще будут стычки с маленькой капризницей, но…

Главное – заинтересовать ребенка. А потом с ним будет намного меньше проблем.

– Вы полагаете, это все коварство Мальдонаи?

Пастор внимательно посмотрел на собеседника. Тот поежился, но ответил, почти не думая – заранее готовился:

– Разумеется! Женщина не предназначена для дел. Разве ее супруг мог дать ей хоть какие-то поручения?

– Вы правы, дитя мое. Но это – графиня.

– Разве власть Альдоная не выше всех живущих?

– Да, выше.

Про себя пастор задумался.

Выше-то выше. Но…

Вон, поди поспорь со Львом Уэльстера! Решил один умный придворный альдон развод ему не дать. Назавтра же его на охоте собаки разорвали. Все всё понимают. Но доказать – никак.

И развод Гардвейг получил тут же. Жить всем хотелось.

И здесь может быть то же самое.

С одной стороны, жаль, что не прошла его затея. С другой же… Джес Иртон – мужчина серьезный. И в стычках на границе себя показал. Если эта коровища с изумрудным браслетом не врала, связываться себе дороже. Вывезут в море и притопят на неглубоком месте.

Так что… да, немного обидно. Но жизнь все равно дороже.

Графиня, дочь крупного кораблестроителя, плюс муж Лилиан Иртон с королем на короткой ноге, чуть ли не королевский племянник. Нет, лучше уж не связываться. Слишком основание зыбкое.

Собаки и охоты везде есть.

Божественное – да, это хорошо. Но мирские власти тоже забывать не грех. Кушать-то хочется.

Впрочем, есть хороший способ выяснить правду. А именно – отписать Джерисону Иртону про подвиги его жены. И посмотреть, что он ответит.

Оба беседующих не заметили тихого храмового служку, который шмыгнул за алтарем словно мышь. А вот служка услышал все, что хотел.

И поторопился доложить своему хозяину.

– За что Альдонай наказал меня таким сыном-недоумком?! – Достопочтенный Торий Авермаль с отвращением смотрел на Дария: – Ты хоть понимаешь, кретин, что ты наделал?!

– Что именно?! – искренне удивился Дарий.

– Ты зачем поперся к пастору со своими глупостями?!

Дарий закусил губу. Откуда отец знает?

– Я…

– Молчи, идиот! Я тут не жалею сил, чтобы графиня Иртон стала относиться ко мне лучше, а он пытается записать ее в шильды![1]Недоделок! Тупица!

– Да шильда она и есть! А то кто ж еще? – вякнул Дарий.

И был награжден увесистой затрещиной.

– Болван! То, что женщина умна, не означает ее принадлежности к шильдам. А она далеко не дура. И цену себе знает. Если с ней сотрудничать, мы можем много получить.

– Да что она…

Торий закатил глаза. И заговорил медленно и холодно:

– Если ты. Еще раз. Хоть слово дурное по графиню скажешь. Я тебя. Из дома выгоню!

– Отец?!

Дарий был искренне шокирован. Нет, всем же ясно, женщина – это что-то вроде мебели. И своего ума у нее просто нет. Она создана для того, чтобы продолжать род. Сосуд для семени. И все. Ну еще готовить, шить, стирать может. Но ожидать от нее ума?

Женщины коварны, похотливы, лживы, глупы, и ими может пользоваться Мальдоная. И не боле того. Почему отец так злится?

– Сотрудничество с Лилиан Иртон может принести хорошие деньги. Она умная женщина. Таких единицы. И я не хочу, чтобы ты развалил то, что только начинает созревать.

Обругав сына, запретив ему все действия против Лилиан Иртон и профилактически выпоров на конюшне, Торий Авермаль отправился к эввиру в гости.

Как ни странно, ему нравился Хельке Лейтц.

Эввир был неглуп, практичен, понимал свою выгоду – то, что Торий знал и в себе. А сейчас их объединяло и общее дело.